Джинн вырвался из-под земли передо мной, его тело уже полностью сформировалось и возвышалось надо мной. Камни его формы вращались, слабо соединенные едва заметными завитками полупрозрачной магии. Это был грандиозный выход, который осыпал меня песком. Признаюсь, я была впечатлена и немного напугана, но не подала виду, когда вытирала песок и грязь со своей потрепанной куртки и смотрела на камень смутно похожий на голову, увенчивавший фигуру Джинна.

— Приятно видеть, что мы покончили с притворством — дескать, тебя нельзя призвать. — Это было издевательство, чистое и незамысловатое. Я давила на Джинна, проверяя, как далеко я смогу зайти, прежде чем он сорвется. Хотите верьте, хотите нет, но это был продуманный ход с моей стороны. Аэролису нужно было знать, на что я способна.

— С меня хватит твоей наглости, землянин. — Как только эти слова разнеслись по площади, по обе стороны от меня выросли камни, каждый ростом с меня. Они оторвались от земли и бросились ко мне. Я действительно надоела Джинну, и он пытался меня раздавить.

Я призвала внутренние Источники, кинемантию и пиромантию, и вытянула руки, выпустив огненную ударную волну, которая расколола скалы и заставила Джинна, стоявшего передо мной, пошатнуться. Он не был готов к этому. Конечно, я знала, что во второй раз этот трюк не сработает. Но мне это было и не нужно.

— Я вижу, ты все поняла. — Слова Аэролиса грохотали, как чудовищная лавина.

Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Эскара. В этом плане сейчас не больше смысла, чем вчера. Ужас не ошибался, но, по правде говоря, это был не столько план, сколько азартная игра.

— Твой таинственный урок? — Я кивнула. — На самом деле это было довольно просто, хотя, признаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы освоиться с управлением дополнительной мощностью. — Я сделала еще один шаг вперед и встала так близко перед Джинном, что могла бы протянуть руку и ударить по камням, летающим передо мной. — Не пытайся снова причинить мне вред, Аэролис. Я не хочу драться с тобой, но, если придется, все будет не так, как в прошлый раз.

Низкий смех эхом прокатился по площади и по всей башне:

— Ты не можешь убить меня, женщина-землянин.

Я ухмыльнулась, вложив в улыбку как можно больше злобы. В моих глазах вспыхнул дугошторм, и моя тень окружила меня ореолом черного пламени. «Не будь так уверен». Ключевым моментом здесь было запугивание. По большей части, Аэролис знал, на что я способна. Но Джинн никогда не сталкивались с кем-то, кто мог бы впитывать магию Источников. До нас с Джозефом таких, как мы, не существовало. Он также не знал, на что способен мой ужас, а Сссеракис за последние несколько недель растолстел и окреп из-за страха, окружавшего До'шан.

Кое-ко назвал бы мои действия глупыми, например Хардт. Но в них не было ничего глупого. Аэролис считал меня еще одним никчемным землянином. Жизнью, которой можно поиграть и от которой можно отказаться по своей прихоти. Никем и ничтожеством. Пошел он нахуй! Мне нужно было, чтобы Джинн видел во мне равного или, по крайней мере, как можно более близкого к этому. Частью этого желания была гордость. Аэролис выказывал уважение и страх к Железному легиону, и я требовала того же. Конечно, Железный легион сражался на стороне Джинна, а я изо всех сил старалась этого избежать. Я была уверена, что Аэролис все еще может прихлопнуть меня, как муху, если действительно этого захочет.

— Я поняла еще кое-что, Аэролис. Кое-что, чего ты не хотел мне показывать. Я знаю, откуда ты родом. — Я посмотрела на луны. Локар был заметен, его было хорошо видно, несмотря на яркий день. Синева его тела скрывала большую часть красного цвета Лурсы.

— И ты думаешь, что знание имеет значение?

Я покачала головой. «Нет. Я просто хотела, чтобы ты знал. Я здесь не для того, чтобы угрожать или принуждать тебя, Аэролис. Я здесь, чтобы предложить тебе сделку. Нашу третью и последнюю сделку». И на этот раз я надеялась, что все закончится благополучно.

Джозеф был настолько накачан наркотиками, что не мог сопротивляться. Я даже представить себе не могу, каково это было. Он оказался в плену так же надежно, как и тогда, когда был в Яме, только еще хуже. Там, внизу, его заставляли копать, время от времени избивали практически без причины и кормили самым скудным пайком. В плену у Железного легиона не было ни копания, ни побоев, была обильная еда и теплая постель, но все равно все было намного хуже. В плену у Железного легиона Джозеф был вынужден убивать.

Неповиновение каралось смертью другого человека. У Железного легиона не было совести, жизнь была для него ничем иным, как ресурсом, который можно потратить. Возможно, он не мог видеть, не мог представить себе все те маленькие нити, которые связывают человека с миром. Жизнь, разветвляющаяся на бесчисленное количество связей. Семья, друзья, враги. Он не мог видеть боль, которую причинял, или, возможно, ему просто было все равно. Таковы некоторые люди, неспособные чувствовать то, что не затрагивает их напрямую.