Огород размерами не впечатлял. Меньше бального зала в отцовском дворце. С другой стороны, бальный зал вместе с дворцом принадлежал отцу, а здесь вроде как все мое. Ну, если больше никто не захочет заявить свои права на эту развалюху и клочок земли. Я практически владелица недвижимого имущества. Стараясь ступать осторожно — мало ли, вдруг тут все же растет что-то полезное — я обошла свои угодья. Так, ну вот эти кусты похожи на что-то, на чем может расти нечто съедобное и вкусное. Только ничегошеньки на них не растет. Ягоды какие-то… Тьфу! Невкусные. Гадость какая. Не созрели еще.

А вот это напоминает то ли клубнику, то ли землянику. Мы как-то ходили собирать клубнику с придворными. На мне было прелестное белое платье. Сын барона Сплинского сказал тогда, что я похожа на дивное видение, на благоухающий цветок. Да уж… Благоухающий цветок. Видел бы он меня теперь.

Сердито квакнувшая лягушка прервала мое погружение в пучину мрачных мыслей. К лестерусу и барона, и его сына! Я сама по себе и мне надо как-то выживать. Это важнее, чем воспоминания о далеких комплиментах. Но все же, какой чудесный был день.

— Я скучаю по своим платьям, — призналась лягушке я. — Скучаю по еде, по своим комнатам. Мне нравилась моя кровать. Сейчас мне кажется, что я скучаю даже по обер-гофмейстерине, а у этой женщины характер не сахар. Нет, возможно, даже по обер-гофмейстерине я скучаю больше всех. Уж она-то точно знала бы, что нужно делать.

Лягушка выпучила глаза и промолчала. Ну и ладно. Не больно-то хотелось. О Диглане я с ней разговаривать не стала. Должно же у меня остаться что-то личное.

Опустившись на колени, я внимательно рассмотрела листочки и ягодки. Точно клубника. Только какая-то не такая она, как на наших грядках. В загородном Шерринском дворце королевские садовники выращивали лучшие сорта фруктов и ягод, используя последние достижения магической науки. Удобряли какими-то зельями, зачаровывали какими-то чарами. И грядки были подвесные, чтобы знатным господам не приходилось наклоняться, когда захочется почувствовать себя поближе к природе и походить с корзинкой, собирая сладкие ягоды.

Здесь же клубника наполовину смешана с еще какими-то растениями, листья и ягоды мелкие-мелкие. Я на пробу сорвала одну ягодку и сунула в рот. Вполне съедобно. Даже вкусно. Я не ела фруктов и овощей уже целую вечность. Кажется, последним было то злосчастное яблоко, что дал мне Лаэрт в наше первое совместное утро.

Я ползала на коленях, срывая клубнику одну за другой. Ягоды были размером чуть больше моего ногтя, поэтому о насыщении даже речи не шло.

Отрезвила меня мысль о змеях. Хитро изогнутая ветка, валяющаяся на земле, напомнила мне змею. Я взвизгнула и вскочила. Кажется, все лягушки, ящерицы и даже бабочки, наслаждавшиеся жизнью в этом маленьком уголке, посмотрели на меня с осуждением.

Вот что бывает, когда забываешь о главном. Клубника подождет. Будет мне на ужин. Сейчас нужно решать более долгосрочные вопросы. К примеру, понять, растет ли тут что-то еще. Пока улов не слишком впечатляет: кусты с неспелыми ягодами и немного мелкой клубники.

Раз уж я подалась в сельское хозяйство, нужно, как минимум, добиться в этой области успеха. Я же принцесса. Я обречена на успех. Здесь ничего не растет? Значит, посажу! Надо только семена найти. А среди всего, что тут есть, можно и семена найти. Почему нет? Я же нашла книжку и почти приличные сапоги. Вот и семена могут где-то быть. Этот дом и огород явно были обжиты когда-то. Обитал тут некто, занимающийся всем этим. Кто-то сажал эти кусты, пропалывал эту клубнику, ходил куда-то в этих изгрызенных мышами сапогах. Может, это был Лаэрт, может, предыдущие владельцы, не имеет значения. Важно лишь то, что теперь тут всем заправляю я.

— Интересно, это семена или не семена? — задумчиво бормотала я, глядя на какие-то малопонятные коричневые рисинки. — И что из них вырастет? Какой-то сорт риса?

Искать свои будущие овощи и фрукты я полезла в ласточкин сарай. В доме-то точно ничего нет, там я все обыскала. В хлеву тоже ничего похожего на семена не обнаружилось. Впрочем, может, просто плохо искала. Там столько разнообразных малопонятных штук.

— Наверное, стоит попробовать. Посажу их, а там посмотрим.

Птенцы под потолком только запищали, требуя еды. Надо же, какие прожорливые. Их мать-одиночка целыми днями летает и летает, а они только и делают, что жалуются. Им бы мою няню на пару дней, живо перестали бы возмущаться.

— Значит, пора приниматься за земледелие, — сказала я, ощущая, как длинное слово «земледелие» солидной тяжестью оседает на языке. Наконец-то у меня есть дело.

Пробежавшая по земляному полу мышь живо продемонстрировала мне, откуда взялись «рисинки». Она оставила за собой целую россыпь таких. Гадость какая. Гадость! Нет, это, определенно, не семена. Фу! И я их в руках держала!

Пришлось бежать мыть руки. Умывалась я с таким энтузиазмом, что чуть не стерла себе кожу. Какая же мерзость! Все понятно, птенцы не еды требовали, они просто глазели на меня сверху и потешались. Смеялись надо мной.

Плюхнувшись на крыльцо, я смотрела, как любящая мать носит своим детям еду и думала о том, что меня-то точно никто кормить не будет. Вся эта сельская жизнь оказалась сложнее, чем я думала. В огороде лягушки и змеи, в сарае мыши и ласточки. Сплошная живность, а есть нечего. Может, отправиться в город? А что там делать? Просить подаяние? Или устроиться на работу? Кем, интересно? Принцессой? У них есть король Дроздобород, чтоб ему там икалось, им принцессы не нужны. А больше я ничего не умею. Ласточка все летала в сарай и летала. Во время очередного ее полета я подняла взгляд и заметила, что сарай-то с чердаком. Вот где я еще не была! Может, там найдется что-то полезное?