Под сенью деревьев мне казалось, что я вот-вот услышу звук охотничьего рога и лай собак. Ничего подобного. Лес был тих. Он жил своей жизнью и грубые шумные люди не нарушали его мирного покоя.

Кричала где-то вдали горлица. Этот негромкий хрипловатый звук практически растворялся среди прочих звуков. Какая-то мне неизвестная птица тихо присвистывала, будто человек, посапывающий во сне. Забавно. Немного похоже на одну из моих нянь.

Стрекотали сверчки. Куковала кукушка.

Далеко от опушки я так и не ушла. Не смогла. Струсила и сбежала обратно. Темнело. Не самое лучшее время для прогулок по незнакомому лесу.

Вернувшись в уже знакомый двор, я долго сидела на бревне за домом. Комары и мерзкие маленькие мошки ели меня заживо, а я все сидела и сидела. В дом идти не хотелось. Я ждала Лаэрта.

Он обещал, что скоро вернется. Едва ли это означало, что он вернется не сегодня. Так ведь? Он же придет домой ночевать? Придет же? В этот дом, который не выглядит обжитым. В дом, в котором, согласно его же собственным словам, мой муж проводит так мало времени. Он непременно придет. А пока я посижу еще немного во дворе, наслаждаясь вечерней прохладой и свежим воздухом.

Он не пришел. Ни ночью, ни утром.

Ни той ночью, ни следующим утром Лаэрт так и не появился. Я ждала и ждала. Ждала так долго, что, в конце концов, даже сама мысль об ожидании начала казаться нелепой и неправдоподобной. Словно я позабыла, чего и кого жду. Превратилась в иссохшую старуху, бесцельно глядящую на дорогу. В глубине души я ощущала себя древней, как сам мир.

Лишь когда красно-оранжевое закатное солнце скрылось за лесом, я поняла, что муж не вернется. Наверное, он и не собирался возвращаться. Как глупо с моей стороны было думать иначе.

— Он не собирался возвращаться! — хохоча, воскликнула я. — Разумеется, не собирался. Слышишь?

Ласточке до моих открытий дела не было.

— Конечно. Не позволяй моим человеческим проблемам отвлекать тебя от твоей замечательной-замечательной семьи! — нотки истерики прорезались в моем голосе и от этого я рассмеялась еще громче.

Никогда прежде у меня не было настоящей истерики. Какой замечательный дебют. Тут впору надеть нарядное платье и налить бокал игристого вина, но ни того, ни другого в наличии не было. Только вода, остатки сухарей и капуста.

— Между прочим, почему ты все время одна? — громко вопрошала я ласточку. — Где же твой большой медве… большой ласточк? Почему он не сияет рядом с тобой, почему не носит всю эту гадость вашим замечательным детишкам? Потому что он тебя бросил! Они всегда так поступают. Не переживай, дорогая, ты привыкнешь. Должно быть, решил, что получится замечательный анекдот — женитьба на настоящей принцессе. Будет о чем приятелям в пабе рассказать. Наверное, сидит там где-то и жалеет, что не успел меня обесчестить. Описание постельных подробностей добавило бы красок его истории. Парочка шуток о том, что у принцессы Эйлин фигура, как у доски, а сама она…

Я самым позорным образом разрыдалась. К этому ведь все и шло. Нельзя целенаправленно подводить себя к краю и не сорваться. Я плакала и подвывала, размазывая по щекам слезы и сопли.

Твердые решения больше не плакать и оставаться сильной обратились в прах, в ничто, исчезли, как мой муж. Я кричала, ругалась, сердилась и обзывала испарившегося Лаэрта всеми неприличными словами, какие только смогла вспомнить. Не так уж много их оказалось и это меня даже огорчило. В минуты душевного кризиса мне даже нечего сказать. Вот что я за человек?

Спустя некоторое время я выдохлась и обессилела. Долго еще я сидела в траве, обняв колени руками и плавно покачиваясь.

— Все будет хорошо. Все непременно будет хорошо, — шептала я себе. — Он ушел, ну и ладно. Сама справлюсь.

С трудом шевеля затекшими конечностями, я поднялась и вернулась в дом. Осторожно прикрыла за собой зеленую дверь с облупившейся краской. Накануне я об этом не думала, но сегодня отчаянно остро ощутила, что осталась совсем одна в этом доме. Никогда еще я не была одна в целом здании. Враждебная тишина набросилась на меня, едва лишь закрылась дверь. Я постояла несколько минут в темноте и поняла, что никакой тишины здесь нет. Слышно было, как трещат сверчки за окном, как ухает какая-то птица. В самом доме что-то едва слышно поскрипывало и посапывало, словно дом это старуха, все пытающаяся найти удобное положение. Она ерзает и ерзает, а старые кости все ноют и ноют.

Осторожно, на цыпочках, я прошла в спальню. Хотя это скорее спальня-кухня-столовая-гостиная. От этой мысли я почти усмехнулась, но всякий намек на веселье исчез, едва лишь скрипнуло под моей ногой старое дерево. Не раздеваясь, я нырнула в кровать. Прошлой ночью я ждала мужа, поэтому на кровать не посягала, но сегодня терять уже было нечего. Кровать отныне полностью в моем распоряжении. Вот так-то.

Кажется, целую вечность я глядела в потолок, размышляя о том, что случилось и о том, что меня ждет дальше. Нужно в кои-то веки быть практичной. Все, что у меня есть, это немного еды, но и та рано или поздно закончится. Я должна что-то придумать. Рассчитывать мне не на кого. После случившегося с Кэсс я не готова искать помощи у посторонних людей. Начинаю понимать, насколько я легкая добыча для любого, кто пожелает причинить зло одинокой молодой девушке. Нет, доверять никому нельзя.