Собравшиеся военачальники обменялись взглядами, в их глазах зажглись огоньки энтузиазма, и все по очереди высказывались в поддержку предложенных кандидатур, кроме барона Томаша Моймировича, который промолчал, поскольку сам хотел бы командовать остальными. Но, этого добиться ему не удалось, поскольку все остальные предлагали графа Йозефа, которого мятежники и утвердили главнокомандующим.

Я чувствовал, что граф назначен правильно. Он, как раз, был тем, кто не только пользовался достаточным авторитетом у присутствующих, но и отлично разбирался в военном деле. И этот человек вполне мог взять на себя ответственность за предстоящее сражение.

Тут и сам граф решительно произнес:

— Спасибо, господа! Я постараюсь оправдать ваше доверие. Наша сила в единстве и в единоначалии. Нам нужно вдохновить наших солдат, чтобы они с этой минуты знали, что сражаются под командованием военачальников, среди которых нет разногласий, и которые готовы отдать свои жизни за Великую Моравию точно так же, как и рядовые. Что же касается нашего штаба, то я согласен утвердить его начальником майора Леонарда Моравского. И еще я предлагаю назначить военным советником при нашем штабе князя Андрея. Он не только адъютант самого Кутузова, но и прекрасно проявил себя на поле боя совсем недавно, надежно прикрыв наши войска во время переправы через Ракитную.

На мгновение военачальники замерли. И я увидел, как в их глазах зажглись новые искорки интереса к моей персоне. Это был тот момент, когда я снова убедился, что мой авторитет в глазах заговорщиков вырос после удачного форсирования речки. Тем временем, у меня в голове крутились мысли о том, что в этой ситуации я не просто становился соучастником заговорщиков, но и брал на себя ответственность за предстоящие военные действия против французов. Но, я ничего не мог с этим поделать. Мне просто приходилось адаптироваться к обстоятельствам, в которые попал. Я знал, что если не буду гибким, то рискую оказаться в еще более отчаянном положении. И потому решил для себя, что раз уж так сложилось, что моравские мятежники признали меня своим, то лучше, наверное, оказаться поближе к командующим, чем к подчиненным. Ведь, пользуясь положением штабного советника, то есть, фактически, заместителя главнокомандующего, я смогу повлиять на события. И, возможно, если эти деятели прислушаются к моим советам, то шансы на победу над французами повысятся. Хотя в тот момент в победу над Мюратом силами ландштурма я не особенно верил.

— И какие же у вас имеются соображения, граф? Может, поделитесь с нами, раз вы теперь наш главнокомандующий, — проговорил барон Моймирович, и в его словах слышался сарказм.

Но, граф принял вызов. Гордо подняв голову, он посмотрел прямо в глаза барону и произнес, четко выговаривая каждое слово:

— Мои почтовые голуби постоянно приносят вести от наших разведчиков. Потому у меня всегда имеется свежая информация обо всех приготовлениях и перемещениях врагов. И если мы сможем использовать слабости французов, применяя неожиданные маневры и военную хитрость, то у нас появятся отличные шансы на победу.

Слова графа, произнесенные с такой страстью, вызвали отклик в сердцах собравшихся офицеров. Выбрав себе главного командира, они начали уже не препираться друг с другом, а по-настоящему обсуждать военные планы, просчитывая возможные варианты развития событий. В этот момент в полумраке небольшого совещательного зала, где уже прогорела за время споров половина свечей, все почувствовали, что время действовать настает, и, несмотря на серьезную угрозу вражеского вторжения, которая нависла над Здешовской долиной, надежда на грядущую победу, словно робкий лучик света, начала пробиваться сквозь тьму неопределенности.

Мятежное командование совещалось до поздней ночи. Утверждали планы обороны и наступления. А также скрупулезно, со всей немецкой педантичностью, рассчитывали ресурсы, необходимые для ведения боевых действий. Пришли к выводам, что ресурсов в Здешове запасли достаточно. Городские склады ломились от припасов. Да и арсеналы были наполнены боеприпасами, вооружением и амуницией так, что можно было ради усиления обороны города поставить под ружье еще пару полков. Вот только, не нашлось бы нужного количества резервистов среди горожан. Как сказал майор Леонард Моравский, теперь уже начальник штаба мятежников, всех жителей городка насчитывалось не больше шести тысяч. А в Здешовской долине проживали еще три тысячи крестьян. И это, пожалуй, был весь человеческий ресурс, который имелся в распоряжении.

Потому и надеялись мятежники на скорейшее появление и присоединение к восставшим войск князя Шварценберга и эрцгерцога Карла Австрийского. Но, почтовые голуби графа Йозефа приносили неутешительные вести, что Шварценберг напоролся возле Ольмюца на сильный заслон, выставленный генералом Луи Сюше, ввязавшись в сражение, и Карл Австрийский сейчас движется на помощь Шварценбергу. Поэтому в противостоянии с маршалом Мюратом приходилось рассчитывать пока лишь на собственные силы.

В мрачном зале цокольного этажа, освещенном лишь тусклым светом догоравших свечей, мятежное командование собрало свои лучшие военные умы, чтобы обсудить самое ближайшее будущее, которое, казалось, зависело от каждого произнесенного слова. Лица мятежных офицеров были напряжены, а в воздухе витала атмосфера тревоги. Каждый из присутствующих в штабе знал, что на кону стоит не только судьба города Здешов, но и судьбы их собственных семей, владений, а то и жизней.

Граф Йозеф, человек с проницательным умом и обостренным чувством долга, избранный главнокомандующим, стоял у стола, заваленного картами и планами, расписанными по пунктам. Его голос, хотя и звучал уверенно, не мог скрыть сомнений. Он говорил о ресурсах, о стратегиях нападения и защиты, о возможностях атаковать французов и, одновременно, оборонять город, но в его глазах читалась печаль. Он понимал, что, при всем кажущемся изобилии ресурсов, собранных в Здешове заранее, их абсолютно недостаточно для того, чтобы вести затяжные боевые действия против армии Наполеона.