— Позвольте полюбопытствовать, что за звон? — поинтересовался я, едва графский посланец переступил порог моей комнаты.

— Это сигнал всеобщего сбора для населения. Граф намеревается обратиться к народу. Он просит, чтобы и вы, князь, присутствовали, — поведал Дитрих.

Я быстро оделся, стараясь не терять ни минуты. Покинув казарму в сопровождении капитана, я почувствовал, как холодный воздух зимнего утра проникает в мою душу. А вокруг по-прежнему повсюду слышался гул колоколов, словно предвестник перемен, которые неумолимо надвигались на город Здешов. Когда я понял причину, по которой звонили в колокола с самого утра, этот звон, который вначале показался мне праздничным, теперь обрел совсем другое значение. В его ритме звучала тревога, предчувствие чего-то важного, возможно, даже судьбоносного для каждого горожанина.

— Всеобщий сбор? — повторил я, стараясь скрыть волнение, охватившее меня, — но, о чем же будет говорить граф?

Дитрих, поправляя свою саблю в ножнах, висевшую на левом боку прежде, чем забраться в седло, взглянул на меня с некоторой долей уважения, но, одновременно, в его глазах читалась и тревога.

— Граф намерен сделать объявления, касающиеся нашего положения. Ситуация становится все более сложной, князь. Горожане должны быть готовы к любым неожиданностям, — произнес он. Его голос звучал низко и уверенно, но в нем была заметна и интонация беспокойства, когда он добавил:

— Еще он просил передать вам, что хотел бы, чтобы вы тоже произнесли небольшую речь. Нужно успокоить людей, что Россия на нашей стороне и поддерживает нас.

Я кивнул, понимая, что в воздухе витает не только холод зимы, но и дух перемен, который может изменить все. А мысли о том, что мои слова и действия могут повлиять на судьбы многих людей, наполняли меня одновременно гордостью и страхом. Когда мы прибыли к месту встречи, меня поразила картина, открывшаяся передо мной. Люди, собравшиеся на площади, напротив ратуши, были разного возраста и сословий. На их лицах читались ожидание и тревога. Все взгляды были устремлены к балкону ратушного здания, где уже возвышался граф, окруженный штабными офицерами и представителями магистрата. Фигура главнокомандующего, несмотря на зимнюю стужу, излучала уверенность и решимость.

— Дорогие мои сограждане! — начал он, как только звон колоколов оборвался так же внезапно, как начался, и голос графа громко зазвучал над толпой на фоне наступившей тишины, — мы живем в очень непростое время. Наши земли подвергаются угрозе со стороны французов. И прямо сейчас французы стоят перед входом в Здешовскую долину. Нам предстоит трудная борьба. И потому мы обязаны объединиться, не только как подданные Австрии, но, в первую очередь, как жители Великой Моравии! Мы должны быть готовы защищать нашу землю, наше прошлое и наше будущее, наши дома и семьи! И каждый из нас должен осознать свою роль в этом великом испытании, которое послал нам Господь! Так будем же достойны памяти предков и разобьем супостатов! Смерть французам! Смерть Наполеону!

— Смерть французам! Смерть Наполеону! Смерть врагам! — подхватила толпа тысячами глоток.

Я же, поднявшись на балкон ратуши, пока произносилась речь, стоял и смотрел на графа. И его слова резонировали в моем сердце. Хотя я не принадлежал к моравскому народу, но, я в этот момент чувствовал, как моя собственная судьба переплеталась с судьбой этих людей, которые собрались на главной городской площади Здешова. В этот момент я осознал, что не могу оставаться в стороне. Я понимал, что тоже должен выступить, чтобы поддержать защитников городка от всей России. Хотя я и не был уверен, поддержит ли на самом деле Российская Империя и лично император Александр этих мятежников. Но, во мне была решимость дать этим людям надежду на помощь от русских, даже если этой помощи потом и не будет. Но, то, что будет потом, в данный момент мало кого интересовало, потому что все внимание людей сосредоточилось исключительно вокруг текущих событий.

— Братья, славяне, сыны Великой Моравии! Россия с вами! И Кутузов обязательно пришлет войска вам на помощь. Он этого так не оставит! А пока Кутузова здесь еще нет, с вами я вместе со своим отрядом стрелков Семеновского полка! Они гвардейцы и чудо-богатыри! И мы готовы биться против французов вместе с вами плечом к плечу! — крикнул я народу.

Толпа на площади сначала замерла, а затем раздались крики одобрения. Я видел, как лица людей наполнялись надеждой, и это придавало мне новые силы. В тот момент, когда я произносил слова, которые, казалось, исходили из самой глубины моего сердца, я понимал, что стал частью чего-то большего, чем я сам. Я чувствовал, что прямо сейчас началось серьезное изменение истории. И я был готов к тому, чтобы сражаться за будущее, поскольку подозревал, что сам являюсь частью какого-то плана неких высших сил, забросивших меня сюда, похоже, именно с целью поворота событий в каком-то ином направлении, чем те, что я знал раньше, в своей прошлой жизни двадцать первого века.

Масло в огонь разгорающихся страстей подлило объявление, сделанное графом Йозефом, о том, что император Франц Габсбург-Лотарингский мертв. Реагируя на эту новость, толпа загудела с новой силой. А граф продолжал:

— Учитывая хаос, создавшийся в Австрии по причине смерти императора, желавшего заключить позорный мир с Наполеоном, и по причине невозможности для властей, порожденных Габсбургами, организовать сопротивление французам, которые в этот самый момент, пока я говорю с вами, продолжают грабить наши земли, мы, Свидетели Великой Моравии, с этого момента объявляем о возрождении нашей древней страны и ее независимости от Австрийской империи! А вся власть с этой минуты переходит к нашему военному командованию! И в своей деятельности мы собираемся опираться на всех людей, сочувствующих нашему делу, в первую очередь, на ветеранов сражений, мечтающих отомстить французам за те недавние позорные поражения, виновниками которых стали бездарные генералы, нанятые Габсбургами и подкупленные французами! Я назову сейчас главных предателей: это Мак, Вейротер и покойный император Франц! Потому я объявляю о создании всенародной организации «Союз Аустерлица», цель которой отомстить супостатам за поражения при Ульме и при Аустерлице, и переучредить наше государство уже не как Австрию под властью Габсбургов, а как Великую Моравию под властью народа!

Толпа загудела еще больше. И тут застучали барабаны, запели флейты и медные трубы, — это военный оркестр заиграл бодрую мелодию, а гвардейцы из гарнизона замка, одетые в парадную форму, торжественно вынесли под музыку большое синее знамя, на котором был вышит огромный орел с расправленными крыльями и с золотой короной на голове. Причем, тело и крылья этого орла имели вид шахматного поля с красными и белыми клетками. Гвардейцы подняли знамя вверх на флагштоке перед ратушей, и оно расправилось под зимним холодным ветром, явив себя во всей красе.