Мне нравилось, как он рассмеялся, когда наши мокрые от пота тела стали издавать совсем не сексуальные звуки.

Но больше всего мне понравилось засыпать в его объятиях. Так хорошо и спокойно мне никогда не было. Не знаю, уместно ли благодарить мужчину за качественный секс, но на всякий случая я этого делать не стала. Просто обняла в ответ и уткнулась лицом в его грудь. Волосатую, но уже такую родную.

Глава 36

– А откуда у тебя этот шрам?

Пальцы легли на бледный, давно зарубцевавшийся шрамик на плече Тимура. Тот скосил взгляд на мои пальцы, поглаживающие старый порез.

– Борьба.

– А этот?

Я сползла ниже и поцеловала такой же белый след, но только длинный и изогнутый.

– И это тоже борьба.

– А там?
– Рука сползла на живот, чуть повыше пупка. Утренний свет позволял рассмотреть Тимура целиком, каждый его волосок, каждый шрам, каждый сантиметр кожи. Целый час мы лежали в кровати и изучали друг друга.

Моя сыпь на руках – аллергия на солнце. Его прическа – результат раннего облысения и чтобы не смотреть, как постепенно теряешь волосы, Тимур просто побрился под ноль. Растяжки на моей груди появились после кормления Никиты. Треугольный след у него на стопе – раскаленный утюг, который Тимур уронил на руку, когда впервые после развода решил погладить рубашку. С тех пор он ходит в спортивной одежде, удобной и мятой, а я летом ношу тонкие рубашки и пользуюсь специальной мазью. Наши тела как карты, по которым мы считывали друг друга. Как жили, о чем мечтали, что упустили.

Сколько же дней прошло вот так, друг без друга. Когда он сгорал на работе, чтобы не возвращаться в пустую, холодную квартиру, где тебя никто не ждет. Когда я нацепила на лицо забрало из сарказма и шуток, лишь бы никто не узнал, как я ранима, как часто меня обижают близкие и любимые люди.

Он выкинул все лишнее, оставил минимум вещей, чтобы ничего не напоминало о том, как бездарно проходит его жизнь.

Я наоборот, наполнила дом, машину, работу таким количеством хлама, что все это стало походить на безвкусно украшенную елку, и за этим разноцветием я прятала свое одиночество.

Мы так похожи друг на друга и при этом совсем разные, как два полюса нашей планеты. Как параллельные линии, которым не суждено пересечься.

Он чай, я кофе, он море, я горы, он слушал русский рок, а я зарубежную попсу. Мы смотрели разные фильмы, росли в разных условиях, голосовали за разных президентов, но теперь нашли покой вот так, лежа в одной кровати. Моя голова на его груди, мои пальцы сплетены с его, наши сердца бьются в такт друг друга.

– А это откуда? – Я подтянула и поцеловала совсем маленький шрам на его ладони, чувствуя как грудь, на которой я лежу, каменеет, а дыхание становится более частым и прерывистым.

– Ты как будто хочешь услышать что-то определенное?

– Нет, просто я впервые вижу боевого бульдога на выставке домашних пуделей. Ты очень отличаешься от моего круга обещания, Тимур. Очень. И мне просто интересно, откуда все это взялось.

Я лукавила. Каждый раз, найдя новый след на теле Тимура, я почему-то пугалась услышать о том, как он героически защищал женщину, спасал жену, завоевывал какую-нибудь красотку, кидаясь лысой башкой на бронированный Крузак местных бандитов. Очень в его стиле.

Тимуру сорок. Он давно забыл, что значит «невинность». Я тоже могла отметить внушительный юбилей по потере девственности. Однако сейчас что-то женско-кошачье скребло по сердцу. Что-то очень похожее на ревность. Хотелось, чтобы этот мужчина был только моим. Не делить его ни с прошлым, ни с будущим, а вместо этого оставить себе миг, когда нам хорошо.

– Так откуда? – Голос против воли дрогнул. Белый выпуклый след чем-то напоминал порез от ножа, и конечно я уже придумала себе героическую историю по спасению какой-нибудь принцессы. Сама придумала, сама расстроилась.

– Девочка, что ты хочешь?

Тимур прикусил мочку моего уха и провел по ней языком, отчего кожа тотчас покрылась мурашками, а низ живота свело предвкушением. Девочкой я была только для него. И действительно, каждый раз, когда меня вот так прожигали угли его черных глаз, а тонкие губы растягивались в ухмылке, я снова чувствовала себя девочкой. Не очень умной, не очень опытной, но какой-то ненормально счастливой.

– Да ничего, просто скажи, откуда этот шрам.

Тимур тяжело выдохнул. Сейчас мы хотели разного. Он – трахнуть меня, я – трахнуть его мозг. Принцип один, результат немного разный.