Поднимаю лицо на Тимура и утопаю в вязкой тьме его голодных глаз.

Все так, милый, все так.

Наши маленькие каникулы закончились, и сейчас дома живет Тома, которую я совсем не готова знакомить с лысым и очень грозным с виду дядькой. Томке ж не объяснишь, что на самом деле он плюшевый Зелибоба, который будет тягать ее на руках и в тайне от меня кормить конфетами. Она и сама поймет, насколько мой Тим хороший, но не сразу, не на следующий день после того как я привезла ее из школы – все еще больную, в пижаме и с грязной нечесаной головой. Не через неделю после того как переехала от папиной любовницы. Не через месяц после того, как узнала, что мы разводимся.

А когда? Сама не знаю, просто не сейчас. Мы поговорили об этом с Тимуром, он согласился со мной, хоть мы оба и не понимаем, как сейчас будут выглядеть наши отношения. Урывками в перерывах между работой, рано утром и пару часов ночью, когда Тамара уже заснула, а я пока еще нет?

Все варианты, рисуемые моим воображением, были ужасны, поэтому я малодушно закрывала глаза.

Не знаю, что будет завтра, я живу сейчас – на коленях Тимура, пока он нежно гладит мои волосы. Может и правда случится чудо, может мы с ним его наконец заслужили и завтра раздастся звонок с урока? А впереди все лето для нас двоих.

– Хочешь, на выходных уедем куда-нибудь? Можем с Томой, скажем, что я твой телохранитель.

– Скорее ты мой телосовратитель, - я заелозила на его бедрах, ощущая под попой твердеющую плоть. – И куда поедем? На моря?

– Можем в Петербург.

– Там холодно.

– Я согрею.

И снова легкий поцелуй в губы, такой, чтобы я просто не задавала вопросов, а хоть немного расслабилась.

И я почти сделала это, почти смогла, как вдруг зазвенел будильник на телефоне, напоминая, что прием начнется через одну минуту, а значит нам пора.

Но прежде чем я слезла с колен Тимура, дверь кабинета распахнулась и мы увидели… Кешу.

Мой муж выглядел так плохо, будто всю ночь провел в казино, при чем в качестве крутящейся рулетки. Помятый, всклокоченный, с впалыми от усталости глазами и легким шлейфом перегара он едва держался на ногах.

– Насть, - тихо прошептал Саврнаский, еще не видя ни меня, ни Тимура.

А вот я успела разглядеть многое. Например, фланелевые штаны в клеточку и такую же рубашку с оторванной на груди пуговицей.

– Кеша, ты что, в пижаме?!

Мой благоверный с недоверием посмотрел вниз, будто сам не помнил, что на нем.

– Это спальный костюм, - выдохнул он одними согласными и ввалился в кабинет.

Савранский бы упал, если не реакция Тимура. Тот как человек паук, вскочил, и, придерживая меня одной рукой, второй подхватил эту пьяную каланчу, и только тогда муж заметил, что я была не одна.

Бессмысленно моргнул:

– Драсьте. Насть, у тебя тут пациенка… лысая.

О Господи. Перехватив нечитаемый взгляд Тимура, я вышла в коридор, чтобы объяснить, что по техническим причинам прием задержится на пятнадцать минут. Максимум на тридцать, но точно не больше сорока пяти – технические причины они такие. Когда вернулась обратно застала, как один мой мужик растекся по стулу, и пьет воду из графина для цветов, а другой, прислонившись к стене, молча прожигает своими угольными глазами первого.

Не то чтобы я боялась их знакомить, формально они виделись и тогда под парикмахерской, и наверняка в спортзале, но… бл*дь!

Кажется, в этой игре все давно нашли коды, только я одна как идиотка пытаюсь пройти гребанный уровень без сохранения и каждый раз мой персонаж сгорает в самом нелепом моменте.

– Ооо, - простонал Савранский и уронил голову на стол, - ааааа! – Продолжил он стонать, но уже по другому поводу. И помолчав несколько секунд добавил: - Моя жизнь кончена!

– Ну, это я знаю, милый, а какие-нибудь еще инсайды будут?

Сразу после этого мои лопатки обожгло чем-то горячим. Оглянувшись, увидела черные угли глаз, которыми Зелибоба пытался меня испепелить. Ах, да, разумеется, ему не понравилось обращение «милый», но это сила привычки, и слово давно уже утратило свой смысл, оставшись просто набором букв. Мысленно я постаралась вложить эту мысль в свою ответную улыбку:

«Никакой он не милый, Тимур. Но не называть же человека говножуем, когда он в таком состоянии».

Не знаю, как у меня вышло, но Тимур ощутимо успокоился. Мышцы его расслабились, а лицо из убийственного превратилось просто в пугающее. Стало значительно лучше, а когда мы поговорим наедине, то будет совсем хорошо.

– Насть, мне Женя изменяет, - простонал с моего места Кеша.

– Формально она изменяет с тобой, так что ты можешь собой даже гордиться. Кто ж думал, что из еврейского мальчика со скрипочкой получится такой мачо.

– Я никогда не играл на скрипке, - с вызовом произнес Савранский. – Это была домра!

– Ах да, конечно. Кеш, ты зачем пришел?

– Пожаловаться.

– Я услышала, можешь идти обратно.

– Куда?! Ты не пустишь, туда, - он неопределенно махнул рукой, - я не хочу, а здесь мне уже не рады. Я больше не заведую клиникой, я даже своим исподним больше не заведую. Господи, а если Женя меня чем-то заразила?! Я же должен провериться!!!