— Я видел отчёты, которые ты передала несколько часов назад, — сказал он. — Как об операции Заглядывание в Ядро, так и о сбившемся зонде на Гауссе.

— Что!? — эта информация засекречена! Уровень Синий! — Дело не в том, что она не доверяла призраку-Деву. Чёрт, его вмешательство во вновь пробуждённый человеческий Сверхразум выиграло Битву за Нова Аквила и, вероятно, спасло всё человечество.

Её проблема с Девом, она была уверена, возникла из того факта, что она не могла его прочитать, не могла понять его мотивы или что он думал, или почему он выполнял определённое действие. Если его мысли действительно были значительно быстрее её, если у него действительно был мгновенный доступ к огромным объёмам информации, то проведение разговора с ним было подобно разговору с самодовольным и самоуверенным супергением; всегда было ощущение, что он снисходит до разговора с тобой… и что он вообще разговаривает с тобой только по своим собственным неясным и, вероятно, оскорбительным причинам.

— У меня есть соответствующий допуск, — сказал Дев. Его тон приобрёл слегка кислый оттенок, как будто он читал лекцию ребёнку. Или слишком официозному бюрократу. — Возможно, тебе стоит его увидеть.

Она уже собиралась согласиться… но затем она осознала тщетность требования увидеть что-либо в виртуальной среде, которую он контролировал. В любом случае, официальный допуск Дева должен был быть намного выше её. Он был старшим офицером Конфедерации почти тридцать лет назад, до его… смерти. Было логично, что у него был доступ к вещам, о существовании которых простой капитан страйдеров даже не знал.

— Забудь, — сказала она. — Очевидно, ты уже видел это. Зачем перехват?

— Честно говоря, мне нужно было поговорить с тобой о временных аспектах Звёздных Врат, — сказал он. — Но я бы предпочёл, чтобы наши союзники не знали об этом.

Кара нахмурилась.

— Ты имеешь в виду Импи?

— Имперцы, да. Они были бы крайне обеспокоены, если бы мы получили такую технологию, как путешествия во времени.

— У нас нет путешествий во времени, — сказала Кара. — У нас есть зонд, который, по-видимому, вернулся к самому себе, но это не значит, что мы сейчас сможем изменить историю или что-то в этом роде.

— Разве?

Она отмахнулась от вопроса.

— Ты говоришь, что имперцы шпионят за нами у Врат?

— Конечно, они это делают. Они проявляют значительный интерес к Сети и технологиям Сети. И многие чувствуют, что находятся в невыгодном положении по сравнению с нами, когда дело доходит до обуцу.

Это слово на нихонго означало грязь. В данном контексте оно относилось к отвращению, которое большинство имперцев испытывали к внедрению в свои тела чужеродных исоро — паразитов — в качестве симбиотических коммуникационных систем. Было несколько японцев, которые приняли новую биотехнологию… но немного, и официальная имперская политика имела тенденцию быть крайне консервативной.

— Большая опасность, — продолжил Дев, — заключается в том, что некоторые фракции внутри имперского правительства могут быть на грани выступления против Конфедерации в любом случае. Они опасаются, что разделённое Человечество будет в невыгодном положении при столкновении с такими чужеродными угрозами, как Сеть… и я должен признать, что вижу их точку зрения. Они очень хотят вернуть нас в лоно.

— Более того, они боятся того, какими мы на Фронтире становимся. Ты, возможно, заметила, что была мощная пропагандистская кампания по всему Сичиджу и Конфедерации, занимающая антибиотехническую позицию и настаивающая на единстве человечества как способе победить Сеть.

Она кивнула.

— Я смотрела ВиРдокументалку несколько недель назад, — сказала она. — Э… “Оставаясь человеком”, кажется, было название.

— Продюсер Хегемеком, один из имперских медиа-рупоров. Он пропагандировал конкуренцию с Сетью на человеческих условиях, а не попытки перенять собственную тактику врага, чтобы бороться с Сетью на её условиях.

— Я не воспринимала это как пропаганду, — сказала Кара. — Всё казалось мне довольно открытым и честным. Прямо хонт.

Он ухмыльнулся.

— Пропаганда — это распространение любой информации, истинной или ложной, для продвижения собственного дела. Лучшая пропаганда всегда правда… подана так, чтобы не выглядеть тенденциозной.

— Может быть. Большая часть была посвящена старому вопросу о том, что значит быть человеком. Этот вопрос всегда меня увлекал.

— И меня, — сказал он, ухмылка превратилась в кривую. — По очевидным причинам.

Она наклонила голову в сторону.

— Полагаю, я не должна спрашивать, — сказала она, — но я не могу не интересоваться. Ты человек? До сих пор?

Он поднял бровь.

— Это довольно личный вопрос, не так ли? — Он засмеялся, превращая это в шутку. — И всё, что я могу честно сказать в ответ… я всё ещё чувствую себя человеком. Я существую в электронном мире, таком же “реальном”, что бы это ни значило, как тот, что ты испытываешь в ВиРсиме. Может быть, даже более реальном. Я воспринимаю себя как человека. Иногда я думаю о себе как о первом виртуальном человеке во вселенной, но даже так я склонен определять человечность тем, что происходит — Он остановился и постучал пальцем по боку головы. — Здесь наверху.