Спустя половину дня нашей битвы мне всё-таки удалось нанести первый удар сквозь его защиту. Видя, что он уже начинает не поспевать за моим клинком, я усилил натиск, и его мечи не вовремя сомкнулись с его левого бока, так что громоздкий двуручник дарил его по броне. Да, я сделал рубящий удар, потому что это должно было стать только лишь началом, которое приведёт меня к более успешным тактическим приёмам, так что, в конце концов, будет нанесён заключительный удар. Лармуд это понимал также. И здесь проявилась его слабость – малодушие. Страшась поражения, он прибегнул к помощи святости. Пропустив несколько ударов, он потратил это время на то, чтобы вознесли свои мечи к небесам, призывая имя своего покровителя. И ответ был явлен тут же – свет покрыл его доспехи, так что мой клинок уже не мог достигнуть слабых мест, из-за чего мне пришлось отступить, дав ему возможность взять это самое преимущество в бою. Но вместо того, чтобы тут же ринуться в наступление, он попытался скрыть свой страх под личиной тщеславия. Могущественный глубокий голос послышался из-под его шлема, оглашая всю округу его высокопарными словами, которые он буквально пропел:

«Сгинь, нечистая ты сила!

Обратись во прах, ты, зло!

За нас сражается светило!

За нас сражается оно!»

Что ж, он подумал, будто бы с этого начинается его победа. Конечно, каждый, кто ощущает за своей спиной мощь бога, начинает думать, что он непобедим. Но только никто не задумывался, что поражение начинается как раз таки с этой мысли. Нельзя недооценивать противника, но в то же самое время нельзя и переоценивать собственные силы. Но что-то мне подсказывало: такая сильная уверенность в победе поселилась в душе этого сатларма как раз таки по этим двум причинам одновременно. Ведь он чувствовал, как силы света его наполняют, а потому он считал себя всесильным, но также помимо этого он обладал искажёнными знаниями о бессмертных, полагая, что мы медлительные и хрупкие, что наша сила – в количестве. Что ж, я не собирался продолжать биться на старый манер. Раз уж он заручился поддержкой света, я принял в себя силу смерти. Мои доспехи, моя плоть и мой клинок покрылись зелёным пламенем, что означало лишь одно – неминуемую смерть для тех, кто ко мне прикоснётся. Однако я также понимал, что от мгновенной смерти его, скорее всего, спасёт свет Сакраарха. Но это уже не было важно. Главное, что наш поединок продолжится.

Первые мгновения этот громила чувствовал себя волне уверенно. Даже то, что моё костлявое тело не развалилось с первых его ударов, осенённых силой света, не потрясло его, и он продолжил низвергать на меня всю мощь света. И здесь проявилось то, что он переоценил свои возможности. Настроившись уже, наконец, уничтожать меня, он совершенно позабыл о собственной защите, сосредоточившись на том, чтобы наносить свои удары. Я же увиливал от его мечей и контратаковал в места, открытые для ударов. Да, тарэн и зора встречались друг с другом, после чего взаимоуничтожались, так что получалось, будто бы я наношу свой удар только лишь своим клинком. Но всё же дар Зораги был сильнее, чем благословение Сакраарха, ведь протектор святости скупился на свои дары, когда как дух смерти разделил с нами всё своё могущество и сделал каждого из нас, каждого бессмертного источником этого могущества. А потому ближе к ночи, когда над столицей сделалось совсем темно, так что даже звёзд не было видно, воздаятель получил достаточно урона бледно-зелёным пламенем смерти, так что не удержался на ногах и рухнул. Так как весь хаос истребления ушёл вперёд, вокруг сделалось тихо. И ночную тишь тревожили только лишь пыхтения поверженного и шуршания брони, в которой он ещё пытался подняться на ноги. Я предстал перед ним, озаряя своим могучим взором его душу. Теперь, когда силы покидали его, он раскрывался передо мной, как самый обычный человек. Пока я всматривался в мысли этого лармуда, из-под его шлема послышался его голос. Теперь он был не таким бодрым и уверенным. Более того, он дрожал от холода:

– Да, ты победила, богомерзкая тварь. Но знай, что за мою смерть за заплатишь стократ. Праведный свет нашего великого протектора воссияет, как бы вы ни старались затушить его. Вот увидишь.

Я отвечал ему, и мой призрачный голос, наполненный леденящим ужасом, проникал ему в сердце, не встречая никаких препятствий:

– Если бы твой Сакраарх следовал великому предназначению, тогда ничего бы этого не случилось. Великие оберегают тех, кто исполняют их замысел. Иные же, кто отвергают это, остаются сами по себе.

– Твои слова несут лишь едкую ложь, порождение тьмы. Забери мою жизнь, и покончим с этим. Ты всё равно не сможешь убедить меня в обратном. А, когда настанет последний день, он позовёт, и я услышу его. Я вернусь, а ты продолжишь гнить в земле, из которой и был взят.

– Ты не вернёшься в последний день, потому что я не собираюсь оставлять тебя в небытии. Все, кто познают смерть в этом мире, восстанут в новом обличии, ведь таково великое предназначение.

Тот усмехнулся:

– Великое предназначение? Как же удобно! Убиваешь невинных и говоришь, что это угодно богам.

– Пока ты облачён в эту сущность, тебе не дано понять. И никому не дано.

– Ох, да прекрати ты уже нести эту ересь, нежить. Покончи со мной. Избавь меня от твоей лжи.

– Ты показал себя как способный воитель, чем заслужил моё уважение. Но я прозрел твою душу и увидел, что в тебе практически нет греха. А те, что есть, не помешают твоей праведности. Этим ты заслужил наше милосердие. Я отпускаю тебя. Иди в Микнос, к Туриилу. Расскажи о том, что произошло в Сэкросе, и примкни к его воинству, ведь в этом мире собираются самые сильные и самые праведные сатлармы. Тебе там будет самое место. Под руководством башни зла ты сможешь принести больше пользы Святой Империи.

– Откуда ты знаешь про Микнос? Вы проникли уже и туда? О, Сакраарх, за что мне всё это?

– Сделай выбор, потому что сейчас будет решаться твоя судьба.

– Хватит! Я не хочу жить. Если нежить проникла во все уголки нашей империи, то я не смогу снести этого. Не осталось места, где процветает лишь свет.

– Что ж, ты сделал свой выбор. Долиил, лармуд ордена Меча справедливости, ты был могучим воителем при жизни, но станешь ещё более могущественным после смерти.

Мой меч, неся на себе пламя смерти, прошёл сквозь его доспехи, но этим же самым пламенем он вселил в его тело силу воскрешения. Так что, как только жизнь остановилась внутри него, тут же начался его путь в обличии бессмертного. И с земли поднимается уже Долис, воитель смерти, чтобы продолжать нести этому миру тьму некрополиса.

Часть 6

Несмотря на то, что воинство, несущее смерть, постоянно росло, а с ним росла и скорость завоевания столицы Сэкроса, всё-таки город Амалиилы был огромен, а потому завершить это сражение одним махом не получилось. Растущие рати бессмертных день за днём продвигались вглубь оплота сакры, тесня всё население к последнему символу спасения – к самой башни владычицы. Именно там собралось всё воинство сатлармов, закрепившись на подступи к шпилю. Они полагали, будто бы нахождение близ престола Амалиилы защитит их, а самая владычица даруем им силу, чтобы противостоять нашему нашествию. Однако ж от этой постройки не исходило никакой силы, да и вмешательства нимкаров что-то не было заметно, не говоря уже о самой сакре. После Малалитали всем духовным служителям Сакраарха было запрещено принимать обличие людей и вообще как-то помогать земным слугам. Поэтому напрасны были чаянья сатлармов. Никто их не сбережёт, никто не защитит. Однако ж надо отдать им должное, в мужестве им было не занимать. Продолжая полагаться на поддержку свыше и даже будучи уверенными в том, что Амалиила с ними, они полнились решимости и надежды, так что готовились давать нам серьёзный отпор, чтобы не позволить их маяку надежды быть уничтоженным нами. А отважный лармуд Алеил из ордена Солнечного взора был прекрасным полководцем, который умело и руководил обороной, и собирал уцелевших. Всех простых людей он прятал на первом уровне башни сакры, а всех сатлармов он умело расставлял по позициям, чтобы к тому моменту, как мы подступим к башне Сэкрос, они смогли возыметь над нами тактическое преимущество. Его праведность была настолько явной, что даже согревала обычных жителей города от леденящей ауры, которая с каждым мигом становилась только сильнее. Помимо этого, присутствие Алеила сильно воодушевляло и мужчин, и женщин, и даже детей, из-за чего эти люди готовы были встать рядом с ним и взять в руки оружие, чтобы помочь отважному войсководителю вести сражение с нечистью. Конечно же, он хвалил их за такой отважный дух и говорил, что Сакраарх ими доволен, однако никому не позволял жертвовать собой, но лишь просил, чтобы они пребывали в постоянно молитве и взывали к владыке Сакраарху, чтобы он даровал им сил, стойкости и могущество вынести этот натиск. А воителей и чародеев, которые встают под его руководство, он принимает с большой охотой, воодушевляя их сверх того, из-за чего они даже предвкушают миг победы, хотя только недавно бежали под натиском ужаса.