У нас было ещё много прекрасных и таинственных мест. Например, Ивулиофаль или долина плачущих ив, где растут только эти виды деревьев. За исключением одного – Зорагозуса или древа смерти. Это было подарком от тёмных эльфов нам, светлым, как знак того, что они хотят иметь с нами мирные отношения. Это случилось после того, как у далров закончилось терпение, и они восстали против тёмных братьев, потому что те пытались совращать наших девушек и крали наши вещи. Эсры вроде бы поняли свою ошибку и обещали никогда больше не делать этого. Однако вновь и вновь они приходили к нам в Мордалаль под покровом ночи, проникали в наши дома и пытались соблазнять девушек-далров. Или как тебе Сенквинетиль? Это невообразимо-высока гора, которая стоит точно по середине Мордалали. Что интересно, к её вершине вообще никакой дороги не идёт, но эльфы очень любят разглядывать нашу родину с этой высоты. Как думаешь, каким образом они там оказывались? Всё просто – используя эсталиал, далры могли шагать по её отвесной поверхности, как по обычной дороге. Мужчина брал женщину на руки, облачался в дар богини, поднимался наверх, а после они любовались открывающемуся виду на всю Мордалаль. Или вот тебе таинственное жар-древо, которое никто никогда воочию не видел. Говорят, вместо листьев на нём располагались цветы разных оттенков. А его ствол настолько огромен, что охватить сможет не один десяток эльфов. И ствол этот источает настолько сильное тепло, что о его поверхность можно обжечься. Отсюда и название – жар-древо. А ещё одно таинство нашего мира находится в глубине соснового леса. Некие два колодца: колодец воспоминаний и колодец забвения. Если отпить водицы из первого колодца, то к тебе вернутся утраченные воспоминания, которые ты больше никогда не забудешь. Второй колодец обладает совершенно обратными чудодейственными силами – испивший из него навсегда забудет свои самые страшные воспоминания. Или ещё есть легенда о жезле времён, который позволяет исправлять ошибки. Говорят, что о месте его расположения поведает та самая песенка, что разучивает каждый далр с детства. И я, конечно же, в своих странствиях пытался отыскать и это жар-древо, и эти колодцы воспоминаний, и жезл времён вместе с другими мифами Мордалали, однако всё было бессмысленно. Ну разве что кроме одного чуда – поля Селезвионов. Говорят, на каждого далра, родившегося в Мордалали, приходится один цветок Селезвиона. И я хотел взглянуть также на него. Но, чтобы увидеть их, нужно одно очень важное условие – нужно искать эти поля вместе с возлюбленной. Когда я пытался делать это в одиночку, у меня ничего не получилось. А, когда нашёл свою возлюбленную, тогда-то мы без проблем обнаружили эти самые поля. Отец говорил, чтобы я не пытался тревожить легенды, потому что они нужны будут для великого предназначения. Когда миг настанет, они сами явятся. Ну, с Селезвионами именно так и получилось. С другими – нет.

Я видел, как на свет появляется далр. Вначале образуется пучок света, небольшая светящаяся сфера. И постепенно, в течение дня она превращается в эльфа. У неё формируется тело, руки, ноги, голова. Он начинается слышать, видеть и осознавать всё, что происходит вокруг. Но как в Теоссире рождается эср, я не видел. Наверняка, они образуются из пучков тьмы. И хоть мне довелось в своих странствиях забрести в земли наших тёмных братьев и сестёр, рождение эсра – это единственное, чего мне так и не довелось лицезреть.

В Теоссире всё совсем иначе, не так, как в Мордалали. Если двигаться через Таласаланский лес всё время на запад, то вскоре лес начнёт редеть и, в конце концов превратится в пустошь, как будто бы здесь была мёртвая земля, где ничего не растёт. И лишь изредка попадаются скелеты деревьев. Но вот только эти корявые стволы вовсе не умершие растения. Это зорагозусы. Да, один из них растёт в Ивулиофали. Но в Теоссире их гораздо больше, хотя они не скапливаются в леса. И вот, двигаясь по этой пустоши, на которой растут зорагозусы, я попал в город тёмных эльфов. Я же говорил, что Теоссир отличается от Мордалали во всём. И это так. В то время, как наш мир состоит из великого множества городов, соединённых между собой дорогами, страна тёмных братьев и сестёр представляет из себя один огромный город, в котором как раз таки ведут свои тёмные дела эсры. Мы возводим живые дома-деревья, они сооружают их из камня, как это делают люди. Мы радостно приветствуем друг друга, они – с подозрением осматривают каждого, с кем пересекаются их пути. У нас есть Торваилель, просто Торваилель, а у них самый настоящий управитель, который носит титул прозалат. И это – женщина по имени Дезелиола. Обычно управитель – это тот, кто участвует в жизни своего народа. Но даже наш Торваилель проявляет больше интереса к далрам, нежели это делает та, кто называет себя повелительницей эсров. И я воочию убедился в истинности высказывания, что Теоссир выглядит зловеще даже под сиянием Мордалали. Вроде бы дневное светило проливает свой свет на их землю, однако Теоссир всё равно пребывает в каком-то полумраке. Уверен, это всё происходит из-за тех зловещих колдунств, которые производят лурдалоды. Кстати, подобно эсталиалу далров, эсры обладают терзаладаром или «откровением отца». И это самое откровение, со слов самих эсров, даёт им силу руки, чтобы она отнимала жизнь, тишину их поступи, чтобы они могли подкрадываться к жертвам, а также ловкость их телам, чтобы они могли избегать получения травм и ударов, да и вообще были неуловимы. Однако я всё же думаю, что терзаладар не имеет к этому никакого отношения, а эсры таким образом лишь называют то, чего они сами достигли. Однако откровение отца позволяет тёмным эльфам управлять магией теней, подобно тому, как дар матери позволяет нам использовать магию природы. Потому что у эсров были слои населения. Подавляющее большинство – это талы или просто воры. Да, каждый эср – это в первую очередь вор. С самого своего рождения они учатся хватать чужое и присваивать это себе. Взгляды талов всегда бегают в поисках того, что можно было бы стащить или кого обокрасть. Они всегда при себе носят кинжал, но скрывают его, чтобы он не бросался в глаза. А ещё талы обладают слабой, очень слабой магией теней. Она безвредна и только лишь помогает им отвлекать внимание для свершения своих тёмных делишек. Я уж не знаю, как можно обворовать другого эсра, по сути, того же вора, который в этот же миг пытается обокрасть тебя самого, но они этим как-то живут. А ещё талы любят поножовщины. Так называемый сегизнат. Но просто так один эср напасть на другого не может. Для этого обязательно нужен повод. Но воры обычно легко отыскивают его. И сейчас я тебе на личном примере это расскажу.

Итак, представь: я иду по городу тёмных эльфов и ловлю на себе великое множество всяческих коварных взглядов, которые буквально видят меня насквозь. Но из имущества на мне была лишь моя мантия, и больше ничего. Поэтому брать у меня было нечего. И вот, прохожу я мимо одного из их зданий, которое среди людей называется таверна. Подобно тому, как в таверне люди пьянеют, так было и здесь. Напившись, тёмные эльфы выходят наружу и стоят рядом с этим заведением, наблюдая за окружающими, обсуждая, как бы они обворовали вон того или как бы переспали вон с той. Иногда они дрались между собой, просто так, от нечего делать. Но, увидев меня, они все разом замолчали, понизили свои голоса и принялись обсуждать меня. Ещё бы. Увидеть далра на территории Теоссира – это большая редкость. И вот, один из них выделился из толпы, а потом пошёл в мою сторону. Приближаясь ко мне, он постоянно ускорялся. И несмотря на то, что я отходил в сторону, он делал то же самое, явно пытаясь со мной столкнуться, при это всё время делал вид, что он не замечает меня, глядя в совсем другую сторону. Я и не знал, что думать, а потому предположил, что таким образом мой брат хотел поприветствовать меня. Ну я и допустил, чтобы мы с ним столкнулись. В тот же миг разыгрался такой спектакль, что я чуть было не рассмеялся. Сделав возмущённое лицо и всплеснув руками, тал заговорил:

– Эй, ты! Где у тебя глаза?! Или что, я настолько незначителен, из-за чего ты меня даже не замечаешь?!

Я пытался извиняться перед ним, а тот не унимался:

– Этим действием ты оскорбил меня, моего отца, мою мать, мою будущую жену, моих будущих детей, моих друзей, моих врагов, тех, кого я ограбил и кто ограбил меня. Ты понимаешь, насколько это ужасное преступление?

Задав этот вопрос, он, наконец-то, дал мне возможность вставить своё слово. Я принялся извиняться, ведь было совершенно очевидно, что он говорил всё это всерьёз. Но тот на все мои слова лишь отрицательно качал головой. А после того, как я закончил, он заговорил:

– Нет-нет-нет, братишка, так дело не пойдёт. Тут только сегизнат.

Я тогда понятия не имел, что означает это слово, однако после того, как в его руке оказался кинжал, я понял, что сейчас начнётся поножовщина. Конечно, умирать мне совсем не хотелось, а потому я начал с ним сражаться. Уж не знаю, насколько эсры хорошо умеют управляться короткими клинками, но этот был неуклюж, как будто бы не держал это оружие в руке никогда. Конечно, он был пьян, однако ж не настолько прям, чтобы стать таким неуклюжим и впустую разрезать воздух. Я уходил от его ударов и всё пытался упросить его перестать это делать, спрашивая, как я могу загладить перед ним свою вину. Однако тот как будто бы сделался одержимым. Он не слышал меня и только лишь продолжал с завидным упорством размахивать ножиком. Вокруг нас быстренько собралась толпа. И все стали хором повторять слово «Сегизнат». Я ещё какое-то время попытался успокоить того, кого якобы оскорбил, но всё было предельно ясно: он не успокоится, пока не победит или не проиграет. Но его победа могла означать лишь одно – он меня прикончит, когда как я, победив его, не собирался обрывать его жизнь, а потому, используя эсталиал, я повалил его наземь и приковал к земле с помощью корней ближайшего зорагозуса. Древо смерти нехотя повиновалось моей воле и схватило этого тала, так что он сделался беспомощным. Настолько беспомощным, что выронил свой клинок из рук и оставил свои попытки выпутаться из корней, лишь с ожиданием глядя на меня. Такими же ожидающими взглядами на меня уставились и всё окружающие. Уж не знаю, как, но я понял, что они хотят от меня лишь одного: свершения участи этого бедолаги. Я должен был убить его. Но я, конечно же, не собирался это делать, о чём во всеуслышанье объявил всем окружающим. Гул недовольства прокатился по рядам. Но я не собирался поддавать на провокацию, а принялся объяснять, что по закону далров каждое живое существо, появившееся на свет, имеет право на жизнь. Не я дал жизнь этому талу, и не мне обрывать её. Кто-то начал спорить со мной, утверждая, что я сейчас нахожусь на в своей светлой Мордалали, а в тёмном Теоссире, где существуют свои законы, так что я обязан поступить по закону тёмных эльфов и оборвать жизнь этого несчастного. Знаешь, я посмотрел на него и проникся такой жалостью, что пожалел о своей победе. Уж лучше бы проиграл в той поножовщине и не видел его отчаянья. Но я стоял на своём и не собирался отбирать его жизнь. И тогда из толпы выделилась одна из эльфиек. Она подняла с земли тот самый кинжал, которым я должен был быть убит в этом бою, а после поднесла его мне, говоря, чтобы я взял его себе. Но я отказался от этого. И тогда она сказала:

– Если ты не сделаешь этого, то тебе придётся сделать то.

Она имела в виду, чтобы я выбирал: либо забрать себе оружие как трофей, либо забрать жизнь этого несчастного. Что ж, пришлось выбрать кинжал. Она сказала, что я стал леталатом и забрал свой трофей. Это не удовлетворило толпу, ведь они все настроились увидеть смерть, однако всё прошло по правилам, так что зеваки разошлись. Я использовал эсталиал и развязал поверженного. Тот, даже не глянув в мою сторону, удалился к своим собутыльникам. Что ж, этот кинжал я до сих пор ношу с собой как напоминание того случая.

Ну, с эльфийкой той я познакомился. Её зовут Цидалиола, и она хвалила меня, что я не побоялся пойти против устоев тёмных эльфов. Никогда не испытывал ничего подобного, однако я стал ощущать, как с каждым словом, сказанным нами, мы становились ближе друг ко другу. Со светлыми эльфийками как-то такого не было. У нас всегда было лёгкое и непринуждённое общение. Однако здесь что-то было не так. Наверное, это женское воплощение терзаладара. Возможно, они как-то по-особенному используют магию теней, чтобы их слова проникали в сознание собеседника и заставляли влюбляться. Потому что за тот день она стала мне настолько близка, что я чуть ли не сделал её своей женой. Однако я очнулся в тот миг, как мы чуть было не переступили порог и не переспали друг с другом. И, когда я отказал ей, она не оскорбилась, а лишь улыбнулась и сказала: