Курт продолжал блуждать меж руин строений, погружаясь в бездну отчаянья. Он пытался экономить съестные припасы, но это не помогало. Постоянно недоедая, он вынужден был продолжать своё выживание на голодный желудок. Только лишь когда терпеть не было сил, тогда он достанет что-нибудь из своего рюкзака и пожуёт. И это отнюдь не прибавляло ему бодрости духа. Тем более отсутствие людей вокруг навеивало ещё больше уныния. У него совсем не оставалось сил для того, чтобы держаться. А потому Алостис решил явиться перед ним:

– Я мог бы использовать силу смерти для того, чтобы придать тебе сил, но, думаю, ты откажешься от этого.

– Ещё бы. Я не хочу превратиться в восставшего мертвеца.

Чуть помолчав, он заговорил:

– Тут странная штука произошла. Когда всё только началось, я имею в виде, когда саткары только начали вторжение, я долго пребывал в замедленном времени. В таком состоянии меня никто не может видеть. Но со мной кое-кто заговорил.

– И кто же? В этом мире есть другой трогдалод?

– Какой ещё трогдалод?

– С древнего наречия это слово означает «владыка времени». Так кого ты увидел?

– Тебя.

– Довольно необычно. И что я тебе сказал?

– Постой, ты хочешь сказать, что для тебя это сейчас было новостью?

– Либо это был кто-то другой, потому что я не могу ощущать тебя, когда ты манипулируешь времени, либо, что наиболее вероятно, ты разговаривал со мной из будущего.

– Верно. Он именно так и сказал, что он – это ты из будущего. Вы уже умеете перемещаться во времени? Или приобретёте эту способность позднее?

– Очевидно, что позднее.

Немного молча обдумав это, Курт сказал:

– Я запрещаю вам воскрешать меня из мёртвых, когда умру от старости.

– Если таково твоё пожелание, то мы учтём его.

– Правда?

– Конечно.

– Лжёшь. Если вы в будущем научитесь перемещаться в прошлое, то это можешь означать лишь одно: вы нарушите это слово, откопаете меня и воскресите, чтобы получить мою силу.

– Что ж, ты молодец. Умеешь складывать воедино факты, однако, по всей видимости, голод частично лишил тебя этой способности, ведь ты не учёл другой возможности, как мы можем научиться перемещаться во времени.

– Теряюсь в догадках и сгораю от нетерпения, чтобы узнать, какая же ещё есть возможность.

– А как же твой потомок?

Курт снова молча подумал над этим, а после ответил:

– Надо будет дать наказ своему сыну, чтобы он ни за что не соглашался становиться бессмертным и передал это своему сыну, чтобы тот передал это своему и так далее.

– Ты против того, чтобы в разораде были трогдалоды?

– Нет. Просто хочу увидеть, что будет, если мне удастся изменить будущее. Придёт ли кто-то ещё?

– Раз уж Алостис был у тебя, то это значит лишь одно: события сложатся так, а не иначе, сколько бы усилий ты ни приложил.

Меж ними воцарилось безмолвие, которое решил разорвать бессмертный:

– Я ощущаю, как растёт твоя тревога. Не переживай. Через полтора дня мы настигнем человеческий оплот. И ты окажешься среди себе подобных.

– А с чего ты взял?.. Ну да, конечно, читаешь мысли, видишь души и подобное в то же роде. Тогда с чего ты взял, что мне нужно именно это?

– Потому что именно отсутствие людей вокруг угнетает тебя. Не беспокойся. Сейчас люди поменяли своё поведение. Обстоятельство побуждают их ценить каждого человека. А потому они радушно примут тебя и дадут всё, что тебе нужно.

Он хотел в очередной раз возмутиться и сказать, что бессмертный не угадал, что ему вообще безразличны люди, но понимал, что он целиком и полностью прав. За него таким образом говорило его воспитание, ведь он всю свою жизнь был одиночкой, а люди были ему врагами. Однако сейчас другие обстоятельства, так что поведение этих существ меняется. И можно было бы подумать, что это было средством, тем самым средством, которое нам нужно, чтобы избавить грешных порождений от их же греха. Но это не так. Да, отчаянное положение заставляет их меняться, однако эти изменения – результат их усилий. Когда в этих усилиях не будет нужды, они снова вернуться к прежней модели поведения. Такое отчасти можно видеть в этих небольших оплотах, когда затишье между вражескими атаками затягивается.

Алостис беседовал с Куртом лишь в моменты особенного отчаянья, когда оно сильно оплетало его. Тогда бессмертный отвлекал этого человека от горестных мыслей какими-то другими. Это придавало сосредоточенности для того, чтобы у него было достаточно времени закончить своё путешествие. Мы не могли дать ему того, что он искал среди людей: их присутствие и беседу, ведь мы не люди. Более того, мы не живые. А это отличие не позволяет нам удовлетворять их потребность в общении. Ведь, когда двое разговаривают, они обмениваются не только сведениями, но и эмоциями и духом. Мы же не можем дать им ни первого, ни второго. Если мы будем вплетать свой дух в свои слова, то живое существо начнёт испытывать страх, ему станет холодно и печально, так что от такого общения у него будет не подъём сил, а, наоборот, упадок. Возможно, угаснет воля к жизни, и он станет задумываться над смертью. Разговор с Зорагой, наверное, не сможет снести ни одно живое существо. А эмоций у нас нет. Поэтому мы не можем дать того, чем не обладаем сами. Алостис, разговаривая с трогдалодом, лишь давал ему мысли. Этого было очень мало, однако для пути до человеческого оплота должно было хватить. А уж там он сможет найти собеседника для того, чтобы обмениваться всем необходимым.