Шолис воздвигся рядом и троими людьми, которые, не слыша друг друга, уставившись куда-то в прострацию, просто говорили, о чём они мечтают. Бессмертный вслушался в их слова. Каждый из них был зациклен на какой-то одной своей мечте и говорил постоянно о ней, составляя при этом разные предложения. Девушка говорила, что после окончания войны найдёт себе мужа. Пожилой мужчина не уставал твердить о том, что разведёт свой виноградник и будет готовить собственное вино. Молодой человек рассказывал о том, как будет разъезжать по пустым улицам на своём автомобиле. Они совершенно никакого внимания не обращали на того, кто стоял рядом с ними и слушал их. Раньше нам стоило только пройти мимо, как они теряли желание вести разговор, а их внимание приковывалось к нам. И это было объяснимо – наша сущность была противоположна их, а потому наш дух и наш внешний вид угашал пламень жизни, которым они делятся при общении. Однако теперь происходило то, что никак объяснить нельзя. Их разумы были сосредоточены на собственных желаниях. Более того, кто-то вмешивается в этот процесс, понуждая их мысли быть сосредоточенными на этом. Именно из-за этого наше присутствие не сбивает их с течения мыслей. Если бы желание общаться исходило от них самих, тогда бы они останавливали беседы, как только кто-нибудь из нас окажется поблизости. Ну и это было бы похоже на диалог, а не на то, что мы видим сейчас – на нескончаемый поток слов, когда совершенно неважно, воспринимает ли хоть кто-нибудь их слова или нет.

Катерис окликнула четверых человек, которые глядели в пустоту и в эту же самую пустоту изливали свою речь. Беседа тут же прервалась. Четыре пары глаз глянули на неё, и мы увидели, что они будто бы пришли в себя. Неприятная дрожь, обычная в таких случаях, пробежалась по их коже, но никто не осмелился сказать ни слова. Теперь всё было как встарь: их души встревожены, взоры сосредоточены, безмолвие в нашем присутствии. Молодой человек набрался смелости, чтобы спросить:

– Что-то… Что-то случилось?

Катерис, чуть помолчав, ответила ему:

– О чём вы только что разговаривали?

Мысли всех четверых тут же устремились в прошлое, чтобы воскресить в памяти их беседу и дать ответ на этот, казалось бы, простой вопрос. Однако они сделали это с большим трудом. Дополняя друг друга, все четверо, в конце концов, сумели прийти к истине – что они обсуждали свои планы в отношении того, кто чем будет заниматься, когда всё это закончится. Но после этого девушка заметила, что их беседа была какой-то странной. Катерис сказала:

– Ты всё верно подметила. Следите за собой. Это какие-то происки саткаров.

Сказав это, бессмертная развоплотилась и стала наблюдать за ними, как эти четверо поведут себя. Поначалу всё было довольно обычно – девушки и парни обсуждали это непонятное состояние, кто-то немного запаниковал, кто-то положился на защиту, которую предоставляли мы для них, но каждый заметил, что беседа была, и в самом деле, какая-то странная. Но эти замечания совсем ничего не изменили. Постепенно их беседа снова перешла в непрекращающийся гвалт, так что они опять сделались как будто бы одержимыми. Они вроде бы продолжали как обычно жить: ели, пили, прогуливались, однако их слова были странными. Мы заглядывали в их мысли, чтобы видеть, как это происходит, как они превращаются в одержимость, однако не видели этой черты. За то удостоверились, что кто-то, и в самом деле, направляет их. Обычно мысли человека беспорядочны, даже когда они сосредоточены. А здесь мы видели небывалый порядок – кто-то или что-то, какое-то неведомое существо или незримая сила берёт их мечты и зацикливает, так что люди не могут ни думать, ни говорить о чём бы то ни было, кроме лишь собственных грёз. И первое, о чём мы подумали, был Терваигон.

Устиладон вместе с Майваоном хором утверждали, чтобы мы страшились его мощи. И в воспоминаниях Устиладониса мы, и в самом деле, видели, что третий тирф отличался от двоих тем, что был находчивее их, из-за чего Кальдебарсон и Аббалитон улучшили его, так что он сделался ещё сильнее, сильнее любого другого тирфа. Но, по всей видимости, его находчивость позволяла скрывать собственную сущность от наших всепрозревающих взоров и действовать исподтишка. Мы пытались высматривать этого саткара среди безжизненных пустошей этого мира, мы старались отыскивать его следы среди людей, однако ничего не помогало. А тем временем человеческие мечтания превращались из беспорядочного гвалта в мольбы. Когда их беспорядочное словоблудие завершалось, и они расходились по собственным делам, мы видели, как они отыскивали для себя идолов, опускались перед ним на колени, а после принялись в форме молитвы просить исполнения своих желаний. Или они стали загадывать эти самые желания, когда происходило какое-нибудь событие. Раньше было так: видишь падающую звезду – обязательно загадай желание, наступил день рождения – загадай желание, сорвал одуванчик – загадай желание и сдуй все его зонтики. Но теперь они загадывают свои желания по всякому поводу: идёшь кому-то навстречу, видишь рассвет, глядишь в звёздное небо, начинаешь разговор, заканчиваешь разговор – в общем, по любому поводу и даже без повода. Становилось совершенно очевидно, что здесь, и в самом деле, орудует тирф. Да вот только наши взоры, наполненные силой смерти, не могли отследить его ни в пустующих частях этого мира, ни посреди людских лагерей. А попытки воспользоваться зора для предсказания так вовсе оканчивались тем, что будущего вовсе не было. И это весьма странное явление, ведь наша власть над частицами духа, что витают в этом мире, должна была хотя бы показать, тот момент, когда будущее перестанет существовать. Но, когда мы вглядывались в предстоящее, могущество смерти показывало нам, что его уже нет, как будто бы конец пришёл, и мира не существует именно сейчас. Согласно знаниям Устиладониса, тирф не способен на такое. Может, разве что их владыка и создатель Мергаон, который обладает ещё большей властью над мечтаниями. Однако в этом сражении участвуют лишь два саткара-владыки, и среди них нет великого исполнителя желаний. Остаётся лишь предположить, что такую власть получил Терваигон. И он всё-таки не убежал, но остался и теперь пытается применить свои силы, чтобы вырвать победу.

Поначалу просьбы людей так и оставались без ответов. Однако со временем особенно сильные желания стали исполняться. В одном из человеческих оплотов произошла трагедия – умер совершенно здоровый человек. Наши взоры показывали, что у него ни с того ни с сего остановилась работа всего организма. Более того, куда-то подевалась и его душа, как будто бы она была в один миг поглощена саткаром. Все горевали, и только один пребывал в радости. Как выяснилось, юноша был влюблён в девушку, у которой уже был ухажёр. Он настолько ненавидел своего оппонента, что пожелал его смерти. Он много раз просил приворожить объект своего вожделения. Однако этого не происходило. Как только он взмолился о гибели своего оппонента, ответ не заставил себя ждать. В тот же миг, как всё это вскрылось, прибыл тиразаил. Устиладонис материализовался в самом центре. И его присутствие тут же захватило внимание всех людей. Однако не так, как мы ожидали. Они глядели на него не с ужасом, не с трепетом и даже не с интересом, а с безразличием, как будто бы их разумами кто-то повелевает. Но не зря мы даровали ему название «похититель желаний», ведь он тут же начал забирать всё, чем люди сейчас были поглощены. Все их желания и чаянья. Бессмертный делал это и одновременно с этим наблюдал за тем, что происходит. Абсолютно каждый пробуждался от этого морока. По мере того, как эти самые желания улетучивались, к людям приходило здравомыслие. Они засматривались на существо, парящее над ними, и проникались трепетом перед ним. Когда процесс закончился, мы ещё раз внимательно осмотрели каждого живого и повстречались только лишь с неподдельным ужасом в их сердцах. Среди них не было саткара – только лишь люди. Но тиразаил наблюдал и высматривал желания. Сейчас люди не были заражены им, а страх мешал зародиться каким бы то ни было мыслям, не говоря уже о мечтах. Устиладонис переместился в другой оплот.

Появившись в самой середине этого неумолкающего общества, он привлёк внимание только лишь троих валирдалов, которые выказывали непередаваемый ужас оттого, что они испытали не себе лёгкое прикосновение нематериализации, ведь бессмертный тирф источал это поле. А, когда они взглянули на него, то поддались ещё большему страху, ведь и внешность его была ужасающая. Тиразаил не торопился действовать в соответствии со своим названием. Он всматривался и пытался понять, где находится источник всех этих желаний. Сомневаться не приходилось: таким образом действует Терваигон. Именно он, получив безграничную силу от своих господ, мог воздействовать на всех людей так, чтобы взывать к их желаниям, усиливать их, а после выборочно исполнять их. Несмотря на то, что исполнилась только лишь одна из загаданных грёз, это не конец. И благодаря Устиладонису мы это знали. Нужно отыскать саткара быстрее, нежели он напитается чужими желаниями. Однако распутать этот клубок человеческих грёз было не так уж и просто. Не было среди этих потоков мыслей каких-то скверных, потому что все, кто поддерживали такие мысли, уже погибли. Остались только те, кто придерживались относительной чистоты. И Устиладонис помнил, что у тирфов нет власти диктовать другие желания. Саткары не могут заставить людей мечтать о том, что выгодно им. Они лишь способны взращивать грёзы, которые уже есть в существе. И то, что исполнилась мечта об убийстве, как раз таки показывало это. Терваигон, по всей видимости, настолько усилил мечту молодого человека о девушке, что это переросло в нечто большее и совсем неблагородное – зависть, эгоизм, ненависть. Исполнив эту мечту, Терваигон получил силы как от самой мечты, так и от поглощённой души. Либо он копил эти силы для себя, либо для своих владык.

Пока тиразаил пытался через людские мечты отыскать тирфа, в другом человеческом оплоте исполнилось ещё одно желание. Маленький мальчик пожелал, чтобы из мёртвых вернулись его родители. И он их получил. Двое одержимых полуразложившихся мертвецов явились перед ним и зверски растерзали, а после попытались напасть на других людей, которые были настолько сосредоточены на своих желаниях, что не видели этой угрозы. Но двое бессмертных схватили этих двоих с помощью своей жуткой силы и стали удерживать. Тут же явился Устиладонис и принялся отыскивать источник силы, который пробудил их таким образом. След привёл его в другое человеческое поселение. Однако там он и оборвался. Саткар хитёр и ловок. Умело прячется и берёт то, что ему потребно. Тиразаил вновь сосредоточился на том, чтобы вести поиски, изучая желания людей в этом оплоте. Мы все также принялись рассматривать то, о чём мечтают и какие желания загадывают все, кто нас окружали. Валирдалы не ощущали на себе чего-то подобного, а потому они молча следили за тем, что происходит. Мы пытались отыскивать грёзы, которые переходят границы здравомыслия или склонялись к какому-нибудь неблагородному делу. Сначала было принято решение, что Устиладонис будет самостоятельно исследовать каждого такого человека, но после того, как стало понятно, что Терваигона подобным образом не получится выследить, мы стали поступать иначе – чтобы не свершилось неблагородного дела, которое напитает исполнителя желаний, мы станем пресекать такие мысли ужасом. Бессмертный тирф тем временем будет продолжать всматриваться в сплетение желаний, чтобы найти наконец-то самого саткара.