Шрифт:
Мы с Толиком наскоро переоделись в предложенный прикид: остроносые ботинки, которые, по всей видимости, у стиляг считались модными, и яркие пиджаки.
– Дайте-ка тайчики вам повяжу!
– засуетилась Марина.
– Чего?
– переспросил Толик. Он явно был ошарашен происходящим.
– Тайчики, галстуки то есть, - ответила девушка Юрки.
Порывшись в сумке, она нашла два каких-то ярких галстука и повязала нам с Толиком.
– А это тебе, - кинула она крупный цветастый пояс Насте, - подарок! Повяжи на платье, и от наших тебя не отличить будет! Сделать бы тебе еще "венчик мира", да боюсь, не успеем уже. Ну ладно, как-нибудь в следующий раз.
– Я будто клоун, - расстроенно сказал мой приятель. Простому деревенскому парню, не привыкшему к вычурности, явно не понравился стиляжий "прикид".
– Ой, да хорош нудеть, - весело отмахнулась Марина.
– Юрка, Кузьма, давайте ставьте музон.
А вот Насте моей, напротив, Маринкин подарок очень понравился. Она тут же повязала пояс поверх своего платья и вовсю вертелась перед зеркалом, разглядывая себя и так и сяк...
– Сейчас, сейчас поставлю, - деловито откликнулся Юрик, доставая из сумки какие-то папки.
– Повезло тебе, Мариночка, что у тебя парень - футболист сборной, выезжать за бугор может. Можешь слушать не "танцы на костях", а настоящие зарубежные пластинки. Тут тебе и Гленн Миллер, и Эллингтон, и Эдди Рознер.. Ну что, начнем с "буги-вуги"? Разомнемся, так сказать? А потом - как у вас там говорится?
– хильнем атомный?
Зазвучала бодрая музыка, и я, впервые за много дней забыв о терзающих меня проблемах, вместе со всеми пустился в пляс. А чего, собственно, переживать? Настя наконец вырвалась из-под родительского гнета. Кажется, характером она пошла в маму - такая же упертая. Так что, скорее всего, недолго осталось строгим родителям третировать свое дитя.
И Эдику повезло - он избежал тяжелых травм. Пока все остальные, написав на бумажках желания, жгли их над бокалами с шампанским, Кузьма, улучив минутку, выдернул меня в коридор.
– Ты, Эдик, молодчага, - сказал он.
– Будто знал чего... Ватник этот и впрямь ему жизнь спас. Эдик же на строгом режиме теперь. А там урки - будь здоров. В общем, они его ночью порешить хотели. Ну он все сделал, как ты сказал - ватник с резиной надел и спать себе не давал. Они его гурьбой и начали месить, да дважды повезло: резина спасла, и дежурный обход стал делать. Так что отделался наш "Бэби" синяками да парой царапин.
– А больше его не тронут?
– Не, - подумав, сказал Кузьма.
– Вроде не должны. Перевели его вроде в другой отряд. Там таких уркаганов нет.
– Здорово, - улыбнулся я.
– Ну что, пойдем еще поденсим? Теперь, когда дело сделано, можно и отдохнуть...
А немного позже, поднимая вместе со своей девушкой и другими ребятам бокал шампанского под бой курантов, я загадал, чтобы у моего тезки в Новом Году все было хорошо. Было у меня и еще одно желание. Но о нем я пока никому и ни за что не хотел говорить.
Глава 18. Перетрубации
– Как там наш общий знакомый?
– поинтересовался я. В тот вечер мы большой компанией приятелей, немного озябнув, гуляли по вечерней Москве. Валентин Иванов по прозвищу "Кузьма" шел чуть впереди, приобнимая свою невесту Лиду и о чем-то болтая с Толиком, которого крепко держала за руку Юля. Идти ввосьмером по тротуару было неудобно, поэтому мы с Юриком чуть подотстали. Улучив минутку, пока моя Настя разговорилась с его девушкой Мариной, я решил наедине тихонько расспросить приятеля об Эдике.
– Да ничего, оклемался, живет потихоньку, - охотно ответил Юрик на мой вопрос.
– Если, конечно, в таких местах вообще может быть хорошо. Зэков в футбол играть учит с разрешения начальства колонии. Вроде как ему в плюс это потом могут засчитать - активно участвует в культмассовой работе, идет на путь исправления. А, забыл же совсем - он тут тебе кое-что передал. Я же тебе еще на Новый Год пообещал, - и Юрик дал мне небольшой квадратный кусочек листа, вырванного из обычной тетради в клетку.
– Мне?
– Ну не мне же...
– А что там?
– Ну разверни да посмотри.
Я развернул листок. На нем большими печатными буквами карандашом было написано: "Эдику от Эдика. СПАСИБО!
– и подпись - "Э. Стрельцов". А на рисунке рядом красовалась аккуратно нарисованная футбольная бутса.
– Здорово!
– выдохнул я.
– Не думал, что получится! Спасибо, старик!
Надо же! У меня теперь будет автограф легенды... Нет, конечно, у меня дома на полке лежал мяч с подписью всех игроков сборной СССР, кроме Стрельцова... И Юрик, придя к нам в гости на Новый Год, пообещал, что достанет и его автограф. Но я, по правде говоря, не думал, что это случится, и так быстро...
– А то!
– гордо приосанился Юрик.
– Я слов на ветер не бросаю! Сказано - сделано.
Я бережно свернул и спрятал драгоценную бумажку в карман пальто и спросил с жадным любопытством:
– Так ты с Эдиком все-таки виделся? Или письмо написал?
– Нет, не писал. Писать Эдику особого смысла нет - начальство колонии все прочитывает. Так что Эдик все равно в ответ ничего не напишет, кроме того, что работает, кушает хорошо, "вышивает крестиком" и встает на путь исправления. Софья Фроловна записку мне передала. Я забегал к ней на днях.