Раненый приятель обитал на последнем этаже недавно построенной "хрущевки" неподалеку от завода. Там им с матерью выделили двухкомнатную квартиру.

– Заходите, - радостно распахнул он дверь, - а то я тут скоро от тоски завою. Вставать можно, но ненадолго, ящик смотреть нельзя, дышать нельзя... Хорошо хоть шевелиться можно, и то хорошо. В комнату проходите...

В крошечные сорок метров советские строители умудрились втиснуть целых две комнаты, ванную и туалет. Да, не развернешься. У меня в "Москва-Сити", кажется, одна прихожая такую площадь занимает.

Денька занимал крошечную комнату, в которой, кроме кровати, стоял только письменный стол.

– Недавно переехали, - пояснил он.
– Еще не обустроились.

То тут, то там стояли коробки с надписями: "Денис обувь", "Денис книги"... На столе паренька, который он уже успел чем-то прожечь до дыр, валялись инструменты, припой и - я даже обалдел от изумления - радиоприемник, явно не покупной.

– Ух ты!
– удивился я, подходя ближе.
– Сам собрал?

– Ага, - с гордостью сказал приятель, почесывая забинтованную голову.
– Почитай, несколько месяцев радиодело штудировал. Каждый день после работы сидел до полуночи. Маменька моя аж изругалась вся.

– А чего изругалась-то?

– Да стол новый, - пояснил Денька.
– А я его прожег.

– Вот ты голова, - восхитился Толик.
– Сам приемник собрал. Не то что я со своими семью классами и школой ФЗО! В институт бы тебе поступить! А стол - не страшно, дело наживное.

– Может быть, когда-нибудь, - отозвался приятель.
– Надо матери сейчас помочь. Тяжело ей одной без папки. Погодите, я ща на кухню.

– Слушай, - спросил я Деньку, когда он радушно притаранил нам три чашки горячего чаю и пирожки, которые любезно испекла и принесла ему сочувствующая соседка тетя Клава.
– а тот, кто по голове долбанул тебя, как выглядел?

Денька наморщил лоб, задумавшись.

– Честно, парни, мало что помню. Помню, как с проходной вышел. Мы там со Степанычем потрепались, я ему про фотодело рассказывал. С Викой чуток парой слов перекинулись.

– С Викой?
– переспросил Толик.

– Ну подружкой красапеты нашей, Тоси.

– А, понятно.

– Ну вот и все.

– И все?
– недоверчиво уточнил я.
– Вообще ничего?

– Ну почти, - грустно сказал Денька, кидая взгляд на стол, где лежал объектив для несостоявшейся покупки.
– Помню, как шел по улице, песню какую-то насвистывал... Там до магазина пройти - три квартала. Я решил дворами срезать, чтобы быстрее было. Завернул за угол - и бац!
– меня кто-то по башке двинул.

– А дальше?
– стал жадно расспрашивать я. Может, будет хоть одна зацепка?

– А дальше - просыпаюсь, а я мордой в снегу лежу. Еще бы немного - и отморозил бы себе все. Поднялся кое-как, отряхнулся. Тетка какая-то мимо шла, обругала меня. Думала, что я выпимши, потом увидела, что голова в крови, пожалела и до участка помогла добраться. А я только в дверь стукнул - и снова вырубился. Очнулся уже в травме. Там мне морду обработали, повязку наложили, и я домой поехал. Вот, собственно, и все. Лопайте пирожки.

Я помрачнел. Значит, пока никаких зацепок.

– Значит, помирилась твоя ненаглядная с родичами?
– спросил меня Толик.
– Они же вдрызг разругались на Новый Год! А теперь, говоришь, они против тебя не возражают? Нормалек!

В тот февральский вечер мы с приятелем сидели в общаге и болтали о том о сем. На дворе стоял жуткий мороз, градусов под тридцать, и идти куда-то совершенно не хотелось. Не одни мы были такие - прохожие на улицах, обычно чинно прогуливавшиеся после работы, сегодня быстро семенили к метро, подняв воротники, шарфы и спрятав руки в варежках в карманы. Ветер со снежной крошкой, летевший в лицо, был почти таким же сильным, как тот, который я видел во сне, когда в теле пропавшей девушки Зины высунулся из палатки. Поэтому, вернувшись, мы первым делом выдули каждый по большой кружке горячего чая.

– Да вроде помирилась, - довольно кивнул я.
– Как выздоровеет, обещала домой в гости заглянуть. По вечерам звонит иногда маме и отцу.

Примирение моей девушки Насти с семьей было единственными приятным событием за последнее время.

– У меня признаться, у самого кошки на душе скребли из-за того, что она из-за меня с матерью поссорилась.

– Ну и отлично!
– сказал приятель, раздавая колоду карт.
– Хоть у кого-то все хорошо. Давай, что ли, сыграем? Скука смертная. В хоккей погонять бы, да, боюсь, не разглядим ничего - сечка снежная прямо в глаза летит. И темно уже...

Уже больше месяца моя девушка жила в общежитии и делила одну комнату с невестой Толика - Юлей, которая тоже собиралась стать медиком.

Поначалу я, признаться, даже не ожидал, что эта затея увенчается успехом. Думал даже, что уже на следующий день, остынув, Настя снова побросает вещи в сумку и вернется под родительский кров, будет возвращаться домой не позже девяти вечера и смирится с тем, что перед едой мама проверяет, помыла ли она руки.

Многие девчонки, поругавшись с мамой, хватают вещи и бегут из дома. Однако тоже многие, помыкавшись по съемным углам, понимают, что проще подчиняться дурацким правилам, зато жить в уютной квартире.