Делать нечего. Илриан взял перо, бумагу и написал: «Метка в неприличном месте».

Прочитав записку, Алисия покраснела.

— Откуда мне знать, что это не обман? — произнесла она тихо, заметно охрипшим голосом. — Может, никакой метки нет, и ты специально пытаешься меня смутить, чтобы я не требовала показать мне ее.

Она поджала губы и решительно выпятила подбородок:

— Все равно показывай!

Илриан вздохнул, всем своим видом словно говоря: «Ладно, ты сама попросила».

Он встал на ноги, потеребил пояс штанов и оттянул ткань вниз, так чтобы не обнажить ничего лишнего — только лобок с мерцающим узором на коже. И все равно невольно оголил кусочек мужского срама, ибо метка льнула к основанию члена.

Илриан не смотрел на Алисию, но услышал, как она ахнула, и легко представил ее горящие щеки. Когда он все-таки поднял на нее взгляд, то обнаружил, что избранница закрывает лицо руками. Это выглядело так по-детски, что смешок сам собой сорвался с губ.

Интересно, она успела что-нибудь разглядеть?

На открытом воздухе метка принялась пульсировать еще слаще, столь же чувствительная, как головка возбужденного члена, а может, и — более. Пальцы так и тянулись к ней — надавить, раздразнить, усилить приятный зуд. Просто какое-то наваждение!

Если бы Илриан мог говорить, то спросил бы, все ли Алисия увидела, что хотела, вместо этого молча заправился и вернулся на стул.

— Почему она у тебя… там?

Девушка взглянула на него сквозь растопыренные пальцы. Поняв, что эльф привел себя в надлежащий вид, она опустила руки вдоль боков.

Илриан пожал плечами, что следовало расценивать как: «Не знаю».

— А почему… — Алисия облизала губы. — Почему она… другая, не такая, как у меня?

Снова заскрипело перо по бумаге.

«Потому что я влюблен», — прочитала Алисия и отвернулась, пряча улыбку.

Илриан тоже улыбнулся, наблюдая за ее реакцией на свои слова. В груди потеплело, спина расслабилась — только сейчас он понял, что все это время был словно каменный. А теперь и дышать стало легче.

Кажется, Алисия ему поверила. И вроде даже восприняла его слова благосклонно. Не гневалась, не оскорбилась, не смотрела брезгливо, хотя он — эльф, а люди считают эльфов грязным скотом.

— Так не бывает, — шепнула девушка. — Ты ничего не знаешь обо мне, чтобы говорить о любви.

Илриан склонился над столом и принялся торопливо писать.

Алисия осмелела, подошла к нему ближе и внимательно следила за тем, что выходит из-под его пера.

«Давай узнаем друг друга лучше. Расскажи о себе. Или спроси что-нибудь у меня».

Алисия опустила взгляд и шепнула себе под нос:

— Для начала представься. Как тебя зовут?

Илриан посмотрел на нее мягко, нежно и положил перед собой чистую бумагу.

— Вечный страж, — прочитала Алисия и вскинула брови.

Ее собеседник вздохнул: переводить имена было непринято, но артефакт, похоже, не знал этого правила. С эльфийского «Илриан» — «Вечный страж».

«Что еще тебе интересно обо мне?»

Алисия мялась, косясь на него из-под сени густых ресниц.

— Сколько тебе лет?

Первый ее вопрос прозвучал робко, но остальные полетели в Илриана один за другим, как стрелы из арбалета.

— У тебя есть семья? Кем ты был на родине? Чем занимался? Что для тебя истинность? Это навсегда… твое чувство ко мне? То есть ты знал, что однажды встретишь… ту самую… и не искал себе… ну… другую невесту?

Илриан жмурился от удовольствия. Интерес избранницы был ему безумно приятен.

Пока эльф писал, а писал он долго, ибо вопросов ему было задано через край, Алисия в ожидании присела на краешек кровати. Но тут же вскочила на ноги, когда собеседник повернулся к ней с листом бумаги.

«Мне сто двадцать восемь лет. Это равнозначно двадцати восьми годам человеческих. Я охотник и боевой маг из Дома Цветущего Древа. Один из хранителей и защитников Пограничья. Это значит, что я охраняю границы нашего клана и слежу за порядком на вверенной мне территории. Мой отец — генерал эльфийской армии. Мать была жрицей в храме богини Леса, но погибла по вине несчастного случая, когда я был еще ребенком. Братьев и сестер у меня нет. Да, любовь к истинной на всю жизнь. Я был уверен, что моей избранницей станет эльфийка из другого Дома, но встретил тебя и ни о чем не жалею. Это счастье, которое невозможно представить…»

Алисия зарделась.

Видя, что она пытается подавить улыбку, Илриан не сдержал своей.

«…Когда я смотрю на тебя, я самый счастливый эльф на свете, у меня замирает сердце, сбивается дыхание, теплеет в груди и становится

тяжело между жарко, очень жарко. Мне жаль, что я не могу сказать тебе все это вслух. Не могу спеть о своих чувствах. У меня был очень красивый голос. Сильнее, богаче, чем у этого желтоглазого колдуна, который пел и бренчал для тебя в гостиной. Тебе бы понравилось».