Желтоглазый гад решил впечатлить и развлечь Алисию. Для этого погожим солнечным днем он усадил ее в беседке посреди сада, разделся до штанов и легкой рубахи и начал выпендриваться, вернее, показывать глупые трюки с магией огня.

Илриан тоже был вынужден смотреть на его фокусы. Его место было на полу, у ног хозяйки. Говнюк Абракс наотрез отказался пускать эльфа на скамейку, заявив, что раб и без того обнаглел.

На полу так на полу — какая разница.

Сначала Илриан злился: старый хрен опять хорохорился перед молодой невестой, совсем как тем вечером в гостиной, когда бренчал на рояле. Стоило вспомнить, как Алисия восторгалась его пением, и челюсть сводило спазмом.

Утрата голоса оставила в душе рану, которая кровила до сих пор. Каждую ночь ему снилось, как он поет: для Алисии или во время боя. Иногда во сне они с любимой стояли в свадебных нарядах под сенью Великого Цветущего Древа и вместе тянули брачный гимн. Порой в своих грезах он гладил Алисию по волосам и убаюкивал ее звуками эльфийской колыбельной. После таких снов открывать глаза по утрам было мучительно. Смириться с потерей не получалось. В глубине души он все еще не верил, что его немота — навсегда.

Стоя посреди небольшой полянки между кустами роз, Абракс колдовал. Его ловкие руки и длинные пальцы фокусника изгибались в замысловатых жестах — и по воздуху плыли фигуры, рожденные магией. Животные из огня, сияющие спирали пламени, волшебные сферы, которые открывались как шкатулки, выпуская из себя много-много таких же сфер, только меньших.

Илриан скрежетал зубами.

Его соперник был полон талантов, умел и то, и это. Хорошо пел, играл на музыкальном инструменте, а сегодня устроил для невесты целый спектакль.

Кулаки так и чесались подправить его холеную физиономию.

Да, первое время ревность отравляла эльфу кровь, но потом он заметил, что Алисия наблюдает за представлением колдуна без особого интереса, и немного успокоился. И хотя на душе полегчало, он нет-нет да поглядывал на свою избранницу, — не мелькнет ли на ее губах улыбка, не зажгутся ли глаза восхищением.

К счастью, Алисия заметно охладела к жениху после того, как поймала его на измене. Дешевые трюки маркиза ее больше не трогали. За выкрутасами мага она следила вяло и давила зевки.

Илриан расслабился. Теперь и сам Абракс, и его отчаянные попытки впечатлить невесту казались ему нелепыми. Как ни лезь из кожи вон, предательство этим не зачеркнешь.

Мысленно улыбнувшись, эльф удобнее устроился на полу беседки и подставил лицо ласковым лучам солнца.

«Алисии плевать на этого выпендрежника. Пусть кривляется, сколько хочет».

Про себя он даже потешался над наивными потугами старого дурака. Его настроение стремительно ползло вверх, день снова был чудесным, близость возлюбленной согревала.

Но вдруг Илриан дернулся. Когда колдун совершал очередной сложный пасс руками, неожиданная мысль вонзилась в мозг горящей стрелой.

Эльф выпрямил спину и подался вперед, чтобы лучше видеть Абракса и его жесты. С этого момента он жадно следил за каждым движением пальцев колдуна и все-все запоминал.

А вечером у них с Алисией состоялся разговор.

«Пожалуйста, не могла бы ты попросить Абракса почаще радовать тебя подобными зрелищами. Он тщеславен и вряд ли откажет».

— Но зачем? — сидя на кровати, Алисия расчесывала перед сном свои длинные блестящие волосы. Записка Илриана лежала у нее на коленях. — Мне совсем не хочется смотреть на все это. Милорд, будто павлин, красуется, распускает хвост, а у меня перед глазами та растрепанная девица под столом. И так тошно, так противно.

«Прошу, это важно для меня».

— Важно? — Алисия озадаченно свела брови.

Илриан смотрел на нее требовательно и с мольбой. Вынести этот взгляд было нелегко, и Алисия вздохнула, соглашаясь:

— Ладно. Вечерами заняться все равно нечем, а это лучше, чем портить глаза чтением при свечах. Попрошу маркиза развеять мою тоску очередной демонстрацией своих умений. В темноте огненные фигуры должны выглядеть эффектнее, чем днем, правда? Так ему и скажу.

Илриан незаметно выдохнул и разжал пальцы, которыми до боли стискивал свою ногу в ожидании ответа.

* * *

Время шло, тянулись недели. Дни проходили за прогулками и душевными беседами. Алисия все лучше узнавала своего истинного, охотнее рассказывала ему о себе. Теперь она с трепетом предвкушала возможность остаться с ним вдвоем, в тишине своей спальни, и сидеть рядом так, чтобы плечом и боком чувствовать тепло чужого тела.