– Дубар ждёт тебя на корабле, – сообщил ему Транда. – Ты можешь отправляться, когда пожелаешь. Я буду наблюдать отлёт с башни.

Чтобы желание остаться с Тиной не одолело его, Стипа тут же поспешил на корабль. Стипа поблагодарил охранника на входе, заверившего его, что Дубар уже на борту.

Оказавшись внутри, он задраил люк и занял свое место за пультом управления. Он бросил последний взгляд на город Тризубию, а затем отправил огромный корабль вверх, сквозь слои атмосферы, выше, чем когда-либо поднимался любой нептунианин.

Когда сверкающая мириадами звезд чернота космоса обрушилась на него, он задохнулся от ее красоты.

– Как чудесно, – пробормотал он.

– Разве это не прекрасно?

Стипа краем глаза уловил нежную ауру красок и в изумлении обернулся.

– Тина! – вспыхнул он. – Ты здесь?

Тина скромно покраснела.

– Ты же не думал, что я способна спокойно остаться там, где нет моей жизни и любви? Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой, мой любимый.

– Но, любовь моя, – возразил Стипа, – ты же понимаешь, что теперь наше путешествие невозможно. Запас газа и еды на борту, рассчитан на то, чтобы могли продержаться всё путешествие только я с Дубаром.

Тина снова покраснела.

– Достаточно газа и еды для Дубара, – заметила она. – Он – капитан дворцовой стражи, а когда принцесса приказывает, капитан подчиняется. Дубар остался, а я заняла его место.

Стипа сиял золотом ликования.

– Любовь моя! – расцветился он, сжимая ее в своих объятиях.

И вместе они устремились на конференцию к далекому миру.

Зинло, Торрог Ольбанский, внезапно прекратил свое беспокойное хождение по комнате и отвернулся от огромного круглого окна, мимо которого он прошёл сотни раз в течение этого бесконечного венерианского дня.

– Тело Торта! Корабль из Доравии уже давно должен быть здесь. Если Тандор убил наших посланников и украл корабль, на Венере разразится война, и будет совершенно неважно, что произойдет в остальной Солнечной системе.

Красивые, юношеские черты лица императора потемнели от гнева, а его глаза приобрели стально-голубой оттенок, схожий с цветом изогнутого лезвия скарбо, висевшего у него на боку, когда он сурово посмотрел на седовласого Ворна Вангала, своего личного советника. Старого ученого, однако, не смутила вспышка гнева Торрога. Он откинулся на спинку мягкого, изукрашенного золотом кресла, положил руки ладонями вниз на большой стол из богато украшенного резьбой дерева серали и, прежде чем заговорить, сделал паузу, чтобы погладить свою прямоугольную седую бороду.

– Терпение, Ваше Величество, – наконец произнес он, отводя взгляд от круглого окна Черной башни. – Я только что получил телепатическое сообщение от самого Тандора. Он направляется на конференцию, и хотя вероломный хахо вполне мог воспользоваться нынешней межзвездной обстановкой, чтобы спровоцировать конфликт в то время, когда вы не можете позволить себе нанести ответный удар, я уверен, что ваша тревога не имеет смысла – по крайней мере, в этот раз.

Зинло кивнул. Выражение суровости исчезло с его чисто выбритого молодого лица, и он слегка улыбнулся.

– Обычно ты оказываешься прав, Ворн Вангал. И вполне возможно, что Тандор наконец-то усвоил урок.

Пока он говорил, его сильные пальцы сжимали рукоять длинного изогнутого скарбо, чье смертоносное сверкающее лезвие проложило кровавый путь сквозь венерианскую анархию к трону могущественной империи Ольбы.

– Но, – продолжал Торрог, – похоже, что эти люди-машины ничему не учатся, несмотря на свои искусственные тела и относительное бессмертие, обретаемое ими посредством этих тел. Мы – по крайней мере, некоторые из нас – извлекаем пользу из опыта, но история предательств и интриг Тандора заставляет меня сомневаться, что он когда-нибудь увидит смысл в чем-либо, кроме этого…

Он мрачно улыбнулся, его кулак резко сжался, и цепочки на ножнах скарбо тихо звякнули.

Ворн Вангал кивнул, затем задумчиво окинул взглядом сад с его извилистыми дорожками, лагунами, кишащими водоплавающими птицами, земноводными, рептилиями и млекопитающими, редкой коллекцией древовидных папоротников, саговников, таллофитов и причудливых грибов со всех уголков Венеры; но мысли старика унеслись далеко за пределы извилистых дорожек, раскинувшихся перед ним. Доравия, империя людей-машин, добавила седины его бороде и голове. Искусственные тела, тщательно имитирующие человеческие формы и приводимые в действие электрохимической энергией, дали доравийцам бессмертие. Единственный способ, каким мог умереть доравиец – это по неосторожности подвергнуть себя опасности разрушения, и не успеть обратится в Имперские Лаборатории за запасным телом, которое его душа, или эго, могла бы оживить и таким образом продлить своё венерианское существование. Обладая таким относительным бессмертием, доравийцы должны были достичь сверхчеловеческой мудрости благодаря накоплению опыта; но на самом деле их эго настолько разрослось, что мудрость выродилась в хитрость.

– Ошибаетесь, Ваше Величество, – наконец сказал старик, и его взгляд переместился на скарбо и ярко отполированный торк, трескучие вспышки которого было главным аргументом молодого императора. – Ваше мастерство владения оружием порой не позволяет вам понять, что главное оружие – это ум, а не сталь. Мы не можем позволить себе войну на Венере, и я надеюсь, что вам удастся сбить с толку Тандора своей хитростью.

– Хитростью! – взорвался Торрог.

– Именно так, Ваше Величество, – промолвил старик со снисходительной улыбкой. – Позвольте мне рассказать вам об остальной части моего телепатического общения. Приглашённый вами Тандор, как я уже сказал, направляется сюда. Но это только половина; он везёт…