— Ладно. — Батист кивнула. — Идем на восток. Найдем припасы. — Взглянула на него. — И штаны тебе.

— Наконец-то о моих нуждах.

— Не могу больше смотреть на эти прутики, которые ты называешь ногами.

— Мне говорили, что у меня изящные икры.

— Ты общался с патологическими лжецами.

— Да, сейчас я в компании величайшей из них. — Бальтазар перекинул ремень через плечо. — Осторожнее. Эти земли склонны к хаосу.

— Нам давно пора получить немного удачи. — Батист уже шла вдоль берега. — Может, застали спокойный момент.

Долина представляла собой поле боя.

Трупы людей и лошадей усеивали склоны, забивая ручей в болотистой низине. С первого взгляда Бальтазар насчитал несколько сотен. В подсчете мертвецов он был экспертом. Деревня поблизости была сожжена дотла, остались лишь обугленные балки и дымовые трубы. Стаи стервятников кружили в небе, а на земле копошились мародеры, жадно обшаривающие тела.

Он взглянул на Батист, изучавшую последствия явно крупной битвы:

— Спокойный момент, говоришь?

— Говорила, что нам пора получить удачу. Не что она пришла. — Она зашагала вниз по склону, ее высохшие волосы вздымались ветром.

— Здесь явно идет война, — проворчал Бальтазар, догоняя.

— И как это ты догадался?

— А кто воюет?

— Сербы?

— В Сербии... Логично. Но какие сербы и против кого?

Батист остановилась у трупа:

— Ты за кого воевал? — она наклонилась, притворно прислушиваясь. — Молчит. — Она двинулась дальше.

— Твоя цель — бесить меня? — заворчал Бальтазар.

— Хобби. — Батист свернула с тропы меж тел. — Ищи одежду, сапоги, что пригодится.

— У мертвецов?

— Вряд ли возразят. — Она перевернула тело, как бочку, и ловко обыскала карманы. — Не думала, что ты стесняешься трупов.

— Мертвые интересуют меня как тайна мироздания, а не источник мелочи! — Но Батист делала вид, что не слышит. Бальтазар вздохнул, подошел к офицеру с раскроенным черепом и начал стаскивать сапог.

— Блять... — Шнурки были туго затянуты. Пальцы закоченели от холода и соленой воды. — Блять...

— Ну?

Батист стояла над ним, руки на бедрах. На ней были лакированные сапоги кавалериста с латунными шпорами и расшитый мундир с дыркой над сердцем. Под ним пурпурный пояс с четырьмя кинжалами. Ее непокорные кудри выбивались из лесной шапки с облезлым пером.

Бальтазар уставился, пораженный. Как ни злило, но она снова выглядела безупречно:

— Как, черт возьми, ты все успела? Я даже сапог не снял!

— Я немного мародерствовала, — она поправила пояс.

— Не удивлен, — пробурчал он, ковыряя шнурок и ломая ноготь.

— Во время беспорядков в Пруссии, — Батист закатала рукава. — Это искусство, а не наука. Нужно чутье. — Она надела мужской перстень-печатку. — Как думаешь?

— Думаю, ты готова запечатывать важные письма.

— Не впервые. Я плавила сургуч для герцога Аквитании.

— Потрясающе, — сквозь зубы процедил Бальтазар, дергая шнурки.

— Он подписывал сотни, — Батист наклонилась к трупу. — В основном бюрократию. Пару любовных записок. Сургуч уходил в море. — Она схватила штанины. — К концу дня пальцы слипались.

— Для тебя привычное дело, не сомневаюсь.

— Недолго я там проработала. — Резким движением стащила штаны с мертвого. — Герцог любил похабничать.

— Герцоги часто такие. Как я слышал... А-а! — Узлы наконец поддались, и Бальтазар стянул второй сапог.

Батист швырнула ему штаны:

— Должны подойти.

Он сел в мокрую траву, с трудом натягивая холодные штаны, затем принялся за сапоги:

— Черт... Твою мать... Маловаты! — Швырнул один сапог. Тот отскочил к мародеру — уродцу с бородавчатым лицом. Тот мрачно уставился на Бальтазара.

— Обычно я рад гостям, — Бальтазар босиком подошел к другому телу, — но грабеж мертвых — дело интимное. Как справлять нужду.

— Это все наше, — буркнул бородавочник.

— Впечатляет. — Бальтазар окинул долину взглядом. — Вы всех убили?

— Нет, но... — Тот скрестил руки. — Мы первые нашли.

— Это поле боя. Не золотой прииск. Здесь не действуют горные законы. Батист, объясни ему?

— Он с тобой? — зарычал уродец.

Батист изобразила невинность. Сложно, учитывая ее наряд с трупов: