Не успели ещё закончить описание обстановки — как с улицы раздался хлопок калитки, шаги, и в дом буквально ввалился Григорий. Помятый, испачканный, с ссадинами на лице, в грязных штанах и рваной рубахе. Пахло от него сыростью, травой и… чем-то странным.

— Гриша! — ахнула Анна Васильевна и бросилась к нему, чуть всхлипывая. — Где ты был?!

— З-з-заблудился, — пробубнил он, опустив голову.

Отец сжал губы в нитку, шагнул вперёд.

— Ты сколько раз… Ты меня позоришь! Я уже заявление подал. Люди приехали, милиция! Отрываю от дела! А ты!.. Опять ты!

Я поднял ладонь:

— Никакого позора. Он действительно пропал. Мы сделаем отказной материал, но реагировать обязаны были. Не ругайте его. Давайте я с ним поговорю.

И добавил:

— С глазу на глаз.

Лазовский нахмурился, но молча кивнул и вышел, а за ним и остальные. Мы остались с Гришей.

— Ну что, Григорий, где был-то? — спросил я мягко, но строго. — Где так поцарапался?

Он замялся, теребя край рубахи.

— Я… Лес… Ходил. Лес сильный. Я поранился. Веткой.

— Это у тебя что, кровь? — я кивнул на пятна на рукавах.

— Моя. Гриша не дурак, Гриша с лесом дружит, — он посмотрел в сторону окна, на чёрнеющие деревья. — Лес — он живой.

— Как это? — уперся я в него взглядом.

Видимо, слишком сильно, потому что парень тут же втянул голову в плечи и пробормотал:

— Никто не верит. А Гриша знает.

— Что знает?

Но тот в ответ лишь стал раскачиваться, что-то бубнить и хмуриться. Я молча подошёл, дружески похлопал его по плечу.

— Ладно. Иди, мойся, переодевайся. Но учти: в следующий раз, если опять пропадёшь — может быть, уже никто и не найдёт. Люди в вашем лесу теряются. Навсегда. Ты разве этого не боишься?

Гриша вдруг улыбнулся, как-то совсем по-детски.

— Гриша не боится. Гриша смелый. Гриша… лес понимает.

Я не ответил. Просто посмотрел в окно, где над деревьями сгущались сумерки. И впервые почувствовал, что, может быть, Гриша… действительно знает что-то, чего мы не знаем. Но как мне из него это выудить? Может, зря я тут один, и Света справится? Как психолог, она найдет подход к такому человеку.

Эх… Как же я по ней соскучился. Скорей бы они в этой Грузии все закончили и приехали сюда. Работы и им найдется.

Вернулись мы в отдел на милицейском УАЗике. Я вышел из машины и направился к крыльцу вместе с прибывшими, когда почувствовал на спине взгляд. Чуть задержался и отстал от коллег.

— Андрей Григорьевич… — кто-то позвал меня.

Голос был тихий, почти шёпот, как ветер между деревьев. Я обернулся. Из-за тополя у крыльца мелькнула тонкая фигура. Лиза. Та самая. Из прежней жизни. В простом плаще — вечером в Нижнем Лесовске зябко.

— Привет!

Я кивнул. Через минуту мы уже шли в сторону пустой аллеи, где старые фонари ещё не зажглись, и только багровое небо над крышами медленно гасло.

В сквере было пусто. Лишь где-то вдали хлопнуло окно и прошмыгнула старушка с пуделем на поводке. Мужик в пиджаке, поношенном и нелепом, мимо проплыл, обнимая авоську, в которой тихо звенели бутылки.

Мы сели на лавочку. Доски были холодные. Лиза придвинулась ближе, зябко кутаясь в свой плащ. Я видел, как дрожат у неё пальцы — то ли от холода, то ли от чего другого.

— Ну, рассказывай… Что-то накопала? — подбодрил я девушку.

— Я… слышала, — начала она, глядя себе под ноги. — На последнем, скажем так, неофициальном мероприятии, ну, как на турбазе…

— Можешь не подбирать слова, — улыбнулся я и тронул ее за руку. — Всё понимаю. Рассказывай.

— Там разговор я случайно подслушала, что они гадалке нашей местной денег дали. Много дали… Мол, сделала бабка всё правильно.

— Хм… Гадалке? Какой гадалке? И как это связано с пропажами людей?

— Тут все связано, я это чувствую… А гадалку зовут Марфа Петровна Гречихина.

— О-па… Это такая худая высохшая старушка? В платке выцветшем ходит, да?

— Она самая, вы ее видели?

— Видел, — задумчиво жевал я губу, вспоминая о том, что ведь именно она предостерегала меня на крыльце гостиницы: мол, убьет тебя Черное озеро. И звучало это — ну, почти убедительно. Для другого человека.

А Мещерский еще тогда сказал, что я был один и никто со мной не разговаривал. Значения я тогда этому не придал. Нет, я не чувствовал себя сумасшедшим, просто бабульку могли и не заметить за моей широкой спиной. Но теперь она опять засветилась в связке с Мещерским. Еще и деньги фигурируют.