— Скажи, Лиза… Ты веришь, что Марфа действительно гадалка… Их же не бывает, ты в них веришь? Может, она обычная шарлатанка?

— Есть у нее дар… — девушка чуть замялась. — Что-то есть. Я… сама не верила. Но как-то раз… Подруга моя, Таня, хотела… Ну, это — шагнуть с моста да и в реку. А та её остановила. Не зная ничего. Просто подошла и сказала: «Не делай этого. У тебя ещё два поворота впереди, и один счастливый». И Таня осталась. А через год вышла замуж и родила. Вот.

Я покачал головой. Любая молодая женщина может выйти замуж и родить. Невелико предсказание. Другое дело, что от суицида спасла. Но ведь бабка, многое повидав, могла просто распознать страх и горе в глазах и остановить девушку. Вот и вся мистика.

А что мы имеем? Мещерский и компания передают этой «колдунье» крупную сумму денег. За что? Уж не за то ли дельце, которое она провернула со мной — напугать хотела. Хм… Очень и очень интересно, это надо срочно проверить. Пожалуй, навещу сегодня местную Вангу.

— Спасибо, Лиза, — сказал я, вставая. — То, что ты рассказала — важно. И вовремя. Ты помогла. По-настоящему.

— Я не знала, пригодится ли… — она подняла на меня глаза. — Но… подумала, что… тебе надо знать. Ты… не такой, как они. Ты… другой. Настоящий.

Мы встали одновременно. Она вдруг взяла меня за руку. Тонкие пальцы — холодные. Но в них была сила. Женская. Тоскливая. Слишком давно не знавшая защиты.

— Мне… страшно. Но с вами — не страшно. — она сделала шаг ближе. — Только не уходите… — и тут же, не дожидаясь, потянулась ко мне губами.

Я мягко остановил её. Дыхание девушки было горячим, взволнованным. Она смотрела в глаза. Молча.

— Извини, Лиза. Ты красивая и умная девушка. Но… я женат, — я даже показал кольцо на пальце.

Она выдохнула. Потом улыбнулась — грустно, как будто знала ответ заранее.

— Все вы женаты, — сказала она с лёгкой усмешкой. — Но не все… по-настоящему.

И развернулась. Плащ взлетел, как крыло. Лиза исчезла, затерялась в вечернем полумраке Нижнего Лесовска. А я остался стоять, ощущая ещё в пальцах её прикосновение.

И снова в голове всплыла фраза старухи: «Черное озеро тебя убьёт». Я направился в отдел, чтобы узнать адрес Гречихиной и немедленно, прямо сейчас, нанести ей «визит вежливости».

Нужно поторапливаться, ведь мне еще на озеро проскочить нужно и Мельникова поискать. Горе-геолог, похоже, действительно растворился.

Я шагал к дому Марфы Петровны Гречихиной, чтобы расставить все точки над «Ё». На дворе почти полночь — такое время, когда обычный человек дома сидит.

Моросил дождь, асфальт отсырел, тучки придавили дома, а город, как пожилой волк, прижал уши и ждал чего-то тревожного.

Я не верил в магию, предсказания и всякую чертовщину. Всю жизнь — реалист, атеист. Шёл, по следу, по фактам, по крови. Но чем больше я копался в этом деле, тем явственнее чувствовал — рациональное здесь не держит форму. Что-то ускользает. Что-то прячется между словами, в тенях, в этих старых домах, в озере. С другой стороны — моё попадание сюда, в это вот время — тоже ведь не из учебников физики. Даже никакого тебе квантового портала. Погиб в одном времени, очнулся — в другом, и никаких объяснений.

Дом Марфы располагался в старой части города, откуда несколько веков назад и начинался Нижний Лесовск. Бревенчатая изба — черная, как сажа, словно сама ночь впиталась в древесину. Крыша — двускатная, деревянная и выгоревшая на солнце, на коньке — железный флюгер-петушок, правда, давно застывшего в одном направлении — стержень явно перекосило, и крутиться он больше не мог. Ставни с резьбой по дереву, то ли с узорами, то ли с вензелями, но тоже потрескавшиеся и высохшие — будто на них пепел осыпался.

Фундамент, как элемент конструкции, отсутствовал здесь напрочь. Дом стоял прямо на земле нижними венцами. Отчего со временем немного просел, врос в почву, как замшелый пень. И чуточку согнулся, будто мне в поклон.

Калитка скрипнула, я шагнул внутрь. Во дворе — заросли крапивы и тропинка к крыльцу. В окнах разглядел свет — тусклый, будто из керосинки. Хотя весь город давно электрифицирован.

Я постучал по закрытым ставням. Стук отозвался в доме, дрогнуло оконное стекло.

И тут, как из-под земли, выскочила псина. Чёрная, лохматая, огромная. Глаза — в отблеске сверкнули, пасть — хрястнула в воздухе, нацелена прямо мне на штанину.

Я не отпрянул. Бежать от нападающей собаки — себе дороже. Вместо этого нагнулся резко, сделал вид, что поднимаю камень с земли. В руке — ничего, но собака отшатнулась, рыкнула и замерла. Собаки чуют: если не боишься — ты опаснее, чем кажешься. Да и жест с камнем им знаком. Я смотрел ей в глаза, пока она не отошла к сараю, рыча и скалясь, но на меня кинуться всё же не решаясь.

Молодец, умница. Не хотелось стрелять в такую черную бестию. Редкая масть, без единого светлого пятнышка, будто демон, а не пёс.