Они скользнули в бытовку КПЗ — крошечную комнатушку с облупленными стенами и старым чёрным телефоном прямой связи на железной, приваренной к стене стойке.

Игорь без промедления снял трубку, прижал к уху.

Голос его изменился, стал сиплым, прокуренным, как будто он пытался скопировать интонацию рыжего сержанта.

— Там это… придурку плохо. Врач нужен… — пробубнил он в трубку.

На другом конце что-то, будто и не человек, ворчливо проскрежетало:

— Ждите… Скорая будет.

Игорь аккуратно повесил трубку — он не спешил и не дёргался, как будто у него было море времени.

Потом развернулся к брату, коротко кивнул в сторону выхода.

— Пошли. Пора.

Братья не могли выбраться сразу, ведь подвал КПЗ был заперт снаружи, а ключ — у дежурного. Игорь знал, что это такая мера предосторожности. Поэтому они притаились и стали ждать.

Прошло несколько томительных минут. Наконец, за дверью раздался скрежет проворачиваемого ключа и лязг засова, а тяжёлая створка отъехала, пропуская внутрь свежий воздух из коридора ГОВД. Окна там были открыты настежь. На пороге возник пузатый дежурный — китель нараспашку, жарко, лицо раскраснелось, лоб блестел, как начищенный медный таз. За его спиной переминался с ноги на ногу тщедушный врач в чуть измятом белом халате. В руках у медика — облезлый чемоданчик. Позади всех шагал ещё один — молодой помощник дежурного. Ворот форменной рубашки расстегнут, галстук снят с шеи и болтается на латунном зажиме-прищепке.

Они втроём шагнули внутрь, беспечно и без особого рвения, как люди, привыкшие к подобной рутине.

В этот момент, когда дверь за их спинами гулко захлопнулась, дежурный, кряхтя, шагнул на несколько шагов вперёд, а врач нерешительно потянулся к пуговице на халате, из-за угла, словно вырванный из самой стены, стремительным рывком метнулся на них Игорь.

Он действовал молниеносно: одним движением перехватил врача за воротник, дернул к себе, а заточку приставил к шее. Так быстро, точно и дерзко, что на коже врача сразу же проступила кровь. Тонкая алая дорожка потекла по шее и вороту халата, оставляя на ткани тёмные пятна.

Доктор глухо ахнул.

— Стоять, суки! — хрипло, срываясь на крик, заорал Игорь, наваливаясь на врача всей массой и выставляя его перед собой живым щитом. — Убью к чёртовой матери! Только рыпнитесь!

Дежурный, действуя на рефлексах, дёрнул руку к кобуре, но Игорь мгновенно усилил нажим заточкой, и врач охнул, задрожал, пытаясь отшатнуться от мучителя, но тот держал его цепко.

— Ещё одно движение — и он труп! — прорычал Игорь, глядя дежурному прямо в глаза и не моргая.

Пузач еще больше покраснел — и замер, рука его застыла на полпути к кобуре.

— В камеру! — коротко скомандовал Игорь, потянув за собой врача, как собаку на поводке, и кивнул на распахнутые двери, из которых они недавно выбрались с братом. — Все! Живо!

Дежурный, молодой помощник и полумёртвый от страха врач послушно семенили вглубь коридора.

Игорь загнал милиционеров в камеру, обойдя раскинувшего руки постового, прихлопнул ногой за ними дверь, а Гриша на ходу дёрнул за тяжёлый железный засов. Запер. Вроде, и дурачок, а легко сообразил, как дверь запирается.

— Пистолеты сюда, — не отпуская медика и прикрываясь им, бросил из коридора через окошко Игорь.

Но голосом уже спокойным, этаким ледяным тоном, который звучал страшнее, чем крик.

Врач держался за шею, всхлипывал, а милиционеры за железной дверью замерли, переглянулись.

— Пистолеты на базу, я сказал! Из кобуры не вынимать, вместе с ремнями сюда! — Игорь пнул ногой по распахнутой «кормушке».

— Пожалуйста, — застонал медик. — Сделайте, как он велит!..

Милиционеры подчинились и без лишних слов стали снимать ремни с кобурами, не открывая их, медленно, осторожно, как в замедленной съёмке. Один за другим они, потея, передали оружие через узкое окошко в двери.

Игорь ловко перехватил добычу и тут же захлопнул смотровую заслонку.

Не теряя ни секунды, он вытащил один из пистолетов, щёлкнул предохранителем, загнал патрон в патронник быстрым, привычным рывком и спрятал оружие за пояс, прикрыв его выправленной рубахой. Второй пистолет, не раздумывая, сунул в бытовку, закопав под ворох старого, грязного тряпья.

— А… что со мной будет? — проблеял медик.

Он все это время сидел в коридоре под присмотром Гриши, вжавшись в угол. Сам Гриша на него не смотрел, но и шелохнуться не давал, тут же выставляя худую руку.

— Разберись с ним, брат, — швырнул заточку Игорь.

Та звякнула о кафель и остановилась возле ноги Гриши, поблёскивая хищным острием.

Я был в кабинете Горохова, сидел и пил чай. Мы только что закончили с шефом обсуждать план дальнейших действий. В помещении стояла тишина, как перед грозой — и эта тишина порвалась в клочья, когда в дверь буквально влетел Катков, сам будто молния.

— Андрей! — голос у него звенел, а лицо — как у человека, который только что увидел смерть.