Мы отошли ближе к торцевой стене, чтобы не маячить под окнами.

— Грунскую нашел-таки… Как?

— Повезло, — хмыкнул я.

А про себя подумал, что девушку из той моей жизни я слишком хорошо чувствовал, будто знал, где ее искать… словно ответственность за нее на мне лежала железной печатью.

Она — мой информатор, и я должен был приглядеть за ней. Любую задачу нужно выполнять до конца, чтобы после спать спокойно.

— Спрятал?

— Конечно… Сам черт теперь не найдет, — твёрдо произнёс я.

— Красиво сработал, — кивнул майор.

— Слушай, Гордеич, — улыбнулся я. — Ты же не хвалить меня пришел. Рассказывай давай.

— Короче, Андрей Григорьевич… я тут пошукал за нашего начальника милиции. Бобырева Виктора Игнатьевича, — Орлов выкинул сигарету, раздавил каблуком.

— Ну? — поторопил я его.

— В официальной картотеке — образцовый такой служака. Награды, грамоты, орден Красной Звезды даже имеется. Характеристика из горкома — как по шаблону, естественно.

Я только хмыкнул.

— Но ты копнул глубже, и…?

Орлов усмехнулся, глаза довольные, видимо, нарыл что-то важное:

— Копнул. И нашёл любопытное… Шестидесятые годы. Виктор Игнатьевич тогда служил на секретном объекте. И угадай где? Здесь, в Нижнем Лесовске. Формально — числился в охранно-караульной службе. По должности — начальник отделения внутреннего режима. Звание — старший лейтенант, потом капитан. Охраняли склад неких химпрепаратов для нужд оборонной промышленности. А на деле — работали с веществом ПС-63. Тебе оно знакомо.

— О-па… А Бобырев не так прост… Он, значит, знал про препарат?

— Получается, что да… Сам он, по документам, к разработке не имел отношения. Но доступ был. Все проходили спецотбор. Объект закрыли — а через пару месяцев он уже в милиции работает, здесь, в городе. А теперь «Красная Нить» нам глаза мозолит, а ее директор — Шамба, друган Бобырева.

— Всё сходится, — я решительно потёр подбородок.

— По нашим соображениям — да. Но на бумаге — ничего. Шамбу можем брать, на остальных — улик ноль. Но ты и сам понимаешь, дело это с гнильцой, воняет крепко.

Я кивнул и задумался.

— Есть у меня мыслишка… Но нужна будет твоя помощь, Гордеич.

— Да запросто…

— Ну, тогда слушай, — понизив голос почти до шепота, я рассказал ему свой план.

КГБ-шник выслушал меня, а потом одобрительно закивал:

— Сделаем… Только это… Береги себя, Андрей. Это не тот зверь, что лает. Этот — грызёт молча.

— Прорвемся, — бросил я привычно, и мы пожали руки.

В тот же вечер, после ужина в ресторане, я отправился наведаться к начальнику милиции. Дом его стоял на окраине, за ручьём, на пригорке, будто отделённый от всего города. Новый, сверкающий и непривычно роскошный для советского времени. Мансарда, колонны на широком крыльце. Калитка кованая с узорами из меди. Вдоль забора — туи. Дом этот «от родителей достался» — говорил он, помнится. Только выглядит домишко слишком свежо, даже модно, явно не родовой особняк. И внутри нищеты дачной, привычной, не увидишь. Мебель импортная, ковры, светильники. Камин с медвежьей шкурой на паркете перед очагом. Интерьеры — как когда-то в доме Гоши Индия.

Я постучал в дверь. Открыл сам Виктор Игнатьевич — в синем велюровом халате и домашних тапках. Не испугался, не удивился. Раньше он мне казался пугливым. Глупым, никчёмным человеком, который просто просиживает штаны. Роль играл? А теперь только бровью повел:

— Добрый вечер, Андрей Григорьевич. Какими судьбами?

— Откуда у честного начальника милиции такие хоромы, Виктор Игнатьевич? — вместо приветствия сказал я, проходя внутрь и осматриваясь с деланым удивлением. — Дорогая у вас обстановочка.

Он усмехнулся.

— Да скажете тоже, Андрей Григорьевич…. Дом от родителей. Тем — от своих родителей достался. Ничего особенного. Старая постройка, а внутри коврами завешали.

Я провёл ладонью по полированной колонне в холле. Мрамор — качественный, тонкой резки.

— А мебеля вот эти — тоже по наследству? — усмехнулся я.

— Ну, знаете ли… — он поднял руки. — Отец оставил накопления… Много чего добился, в своё время, по партийной линии. Так что… Чай будете? Или сразу к делу?

— Коньяк есть?

— Конечно.

Он провёл меня в гостиную: охотничьи ружья на стенах, полки с книгами в позолеченнных переплетах — явно не для чтения стоят, а для красоты.

Я уселся в кожаное кресло рядом со столиком на бронзовых ножках, сложил на мягкие подлокотники руки. Удобно.

Подполковник налил нам коньячку из хрустального графина.

— Дело у нас непростое, — начал я. — В городе творятся странные вещи. Исчезновения людей… но тела мы нашли, теперь вот — пожар в доме Лазовских. Думаю, ты это всё и так знаешь. Но есть еще один интересный моментик.