Снова пощипав себя за соски, Эйслинн сжала его голову бедрами, пытаясь поторопить. Однако он знал ее игру и обхватил ее бока руками, чтобы контролировать темп. Его пальцы протиснулись под ее зад, и он приподнял ее бедра навстречу своему жадному рту.

Эйслинн откинула голову на подушки, очередное освобождение приближалось к пику. Ее бедра двигались и двигались в нарастающем оргазме, мир сузился до влажного скольжения языка в ней. Он удовлетворенно заурчал, и эта вибрация потрясла ее до глубины души и заставила увидеть вспышки звезд.

Он держал ее, пока она билась и извивалась, с довольной ухмылкой на лице.

Когда ее тело наконец расслабилось, он осторожно опустил ее ноги, с благоговением целуя каждое бедро. Его глаза потемнели от голода и решимости, когда он пополз по ней. Он положил руки по обе стороны от ее головы, и Эйслинн обхватила его толстое запястье.

— Судьба, ты прекраснее восхода солнца, — прорычал он, наклоняя голову, чтобы захватить ее губы своими.

Она попробовала свой вкус на нем, и новая искра вожделения загорелась в ее животе. Она раздвинула для него бедра, и он прижался к ней, его член горел напротив ее входа.

Эйслинн задохнулась от исходящего от него жара.

— Впусти меня в себя, виния.

Его глаза смотрели на нее с такой силой, что она содрогалась от желания. Ей нравилось, когда он смотрел на нее вот так, словно она была центром его мира.

Не сводя с него взгляда, она наклонилась, чтобы взять член в руки. Он обжег ее ладонь, смазка уже стекала по стволу. Она провела рукой вверх и вниз, совершая нежные, но твердые движения, наблюдая, как он дергается и становится все более голодным.

— Просто хочу убедиться, что ты встретишься со мной на церемонии.

Глубокое рычание вырвалось из его широкой груди.

— Ничто не удержит меня. Ты моя, Эйслинн Дарроу.

Эйслинн знала это, но ей просто нравилось это слышать.

Она направила головку его члена к своему входу, прикусив губу, чтобы почувствовать, как их тела сливаются воедино. Он, не теряя времени, толкнулся глубоко внутрь. Его бедра подались вперед, не останавливаясь, пока он полностью не погрузился в нее.

Рот Эйслинн приоткрылся от ощущения глубокого растяжения, она наслаждалась тем, как ее тело уступило ему. С его размерами войти в нее никогда не было по-настоящему легко, но ей нравилось гореть и растягиваться, нравилось, как он широко раскрывал ее и освобождал пространство для себя, требуя места в ее теле, сердце и жизни.

Он отстранился только для того, чтобы снова погрузиться внутрь с мощным толчком.

Опустив голову, он пророкотал ей на ухо:

— Ты будешь чувствовать меня весь день. На протяжении каждой речи и церемонии ты будешь чувствовать меня здесь, глубоко внутри себя, и знать, чья ты пара.

— Да! — выдохнула она.

Он снова толкнулся, заставляя ее груди подпрыгивать.

— Скажи это.

— Твоя! Я твоя!

Он замурлыкал от удовольствия, и его рот завладел ею в голодном поцелуе, язык проник в рот так же уверенно, как член в ее жадное влагалище.

Их тела соприкасались снова и снова в череде влажных шлепков, звуки и запах секса наполняли комнату. С ее губ срывались звуки, мяуканье, стоны и мольбы больше, жестче, да. Она требовала всего и получала это, ее полукровка брал ее с безжалостностью, от которой перехватывало дыхание. Его тело всегда было в движении, перекатываясь над ней подобно приливу.

Из места их соединения вытекала ее смазка, облегчая ему путь. Его толчки стали быстрее, ритм нарушился. Сухожилия на шее рельефно выступали, мышцы рук напрягались, когда он возвышался над ней и двигал бедрами в бессмысленном, первобытном совокуплении.

Эйслинн вцепилась в его огромную грудь, впиваясь пальцами в мускулистую плоть. Его сердце колотилось под ее руками, и его мурлыканье вибрировало в ее ладонях.

— Хакон!

— Кончи для меня, виния. Дай мне это, пока я не смогу снять с тебя свадебное платье сегодня вечером.

Этот образ и обещание этого подтолкнули ее к совершенному удовольствию. Она извивалась, доя его член и втягивая его невероятно глубже. Ее пальцы вцепились в него, как когти, когда она разлетелась на осколки: зрение затуманилось, а сердце забилось так сильно, что наверняка вырвалось бы из груди.

Обхватив ее руками, он прижался грудью к ее груди и вонзался внутрь. Он не уберег ее от натиска потребности, и она обхватила ногами его бедра, принимая, желая всего этого. Кончая, он простонал ее имя ей в шею, наполняя ее горячей, липкой спермой.