Я решил провести ещё одну встречу с Лавровым и другими верными мне людьми, чтобы окончательно решить, как действовать в такой сложной ситуации.

– Нужно раз и навсегда прекратить все возможные угрозы, — сказал Лавров, когда я собрал его для частной беседы. — Нам нужно действовать на опережение. Если мы позволим этим заговорщикам развить свои силы, то вскоре они будут в состоянии не только угрожать, но и победить нас.

– Я понимаю, граф, — ответил я, задумавшись. — Но нам нужно сделать это аккуратно. Я не хочу, чтобы наши действия стали поводом для революции. Чтобы народ не восстал против нас.

Лавров, как всегда, был настроен на решительные меры.

– Что бы вы ни выбрали, ваше Величество, я готов выполнить всё, что необходимо, — ответил он. — Но если вы хотите, чтобы ваш народ остался с вами, нужно действовать быстро. Чем дольше мы тянем, тем труднее будет вытащить страну из этого кризиса.

Я покачал головой. Его слова, безусловно, заставляли меня действовать быстрее, но я всё равно не мог позволить себе беспокойства, что их быстрое устранение приведет к ещё большему беспорядку.

Я принял решение.

– Мы проведём проверку лояльности среди командующих и высших офицеров, — сказал я, откидываясь в кресле. — Тех, кто окажется на стороне заговорщиков, немедленно отстраним от должности. Это будет делаться тайно, чтобы избежать паники среди армии. А также мы займемся укреплением позиции среди народа. Мы развернем информационную кампанию, которая поможет убедить простых людей в важности наших шагов. Если народ поддержит нас, мы сможем справиться с любыми противниками.

Через несколько дней.

Процесс проверки оказался долгим, но необходимым. Когда первые результаты пришли, я был поражён. Несколько высокопоставленных офицеров были прямо связаны с мятежниками. Их поведение было тщательно скрыто, но их действия нельзя было игнорировать. Этот процесс очищения армии и дворца от предателей был важным, но его темп всё равно был недостаточен. Я понимал, что открытая борьба с ними может привести к гражданской войне, но интуиция подсказывала, что заговорщики уже готовы к более масштабным действиям. Когда я взглянул на свою команду — Лаврова, Щербатова, Вяземского — я понял, что их лояльность, несмотря на все попытки дезорганизации, оставалась незыблемой. Они помогли мне выявить скрытые угрозы, и с каждым днём я чувствовал, что мы стоим на пороге великого испытания. Заговорщики теперь больше не могли действовать в тени. Я создал сеть верных людей, через которых я смог бы точно следить за каждым движением в армии. Но, как всегда, старые элиты пытались замаскировать свои намерения и использовать ошибки в системе.

Мы начали действовать.

Одной из первых мер стало собрание в главном зале, на котором я открыл народу и правительству план реформ. Я понимал, что всё зависит от того, как общество воспримет мои шаги. Если они почувствуют, что мои намерения основаны на их благосостоянии, народная поддержка будет на моей стороне. В это время я знал, что даже малейшая ошибка в моей речи может быть использована против меня. Это был не только момент политического шага, но и моё решение относительно того, как дальше строить Россию.

В день собрания я встал перед собравшимися чиновниками, министрами и высокопоставленными представителями дворянства с твердым намерением. Моё сердце било тревогу — давление на меня было колоссальным, и я знал, что ни один шаг не может быть сделан без того, чтобы не отразиться на всей стране. Мой план — реформы, которые должны были в корне изменить империю, — стоял передо мной как неразрешимая головоломка. На этот раз я не мог позволить себе ошибку. Но необходимость решительных изменений была очевидна, и отказ от них мог бы обернуться катастрофой.

Я взглянул на присутствующих и произнес:

– Дорогие друзья, братья и сестры в деле служения нашему великому государству. Мы с вами стоим на пороге перемен, которые не могут быть отложены. Мы стоим перед выбором, от которого зависит будущее Российской Империи.

В зале повисла тишина. Я знал, что они ждут от меня слов, которые либо откроют им новый путь, либо приведут к полному разрушению устоявшейся системы. Я продолжил:

– Страна, как и её народ, находится на перепутье. С одной стороны, наша великая империя велика своими традициями, своими корнями, своими силами, которые веками обеспечивали стабильность и могущество. С другой стороны, время не стоит на месте. Мы видим, как мир вокруг нас меняется, и если мы останемся инертными, если не будем следовать за этим изменением, мы рискуем стать частью прошлого. Мы должны быть не просто наблюдателями этих изменений, но и их активными участниками.

Слова мои, казалось, нашли отклик в сердцах некоторых, но другие по-прежнему оставались настороженными. Лавров, сидя в первом ряду, кивнул мне, давая знак, что всё правильно, но в его взгляде было столько напряжения, что я понял: он опасается, что последующие шаги могут быть восприняты как слишком радикальные. Министр иностранных дел всегда был консервативен, и его взгляд на реформы был скептичным.

– Я предлагаю провести комплексную реформу — от экономической до социальной, — продолжил я. — Мы пересмотрим налоги, обеспечим более справедливое распределение ресурсов, придадим новое значение науке, образованию и промышленности. Но важнейшим моментом для нас сейчас является война с теми, кто пытается встать на путь разрушения, кто посеял в сердце государства сомнение и злобу. Мы должны очистить двор и армию от предателей. Это наша первая цель.