Неожиданно тишина нарушилась. Голоса начали подниматься, сперва тихо, затем всё громче.

– Но разве это не приведет к расколу в обществе? — раздался вопрос от одного из высокопоставленных дворян.

– А вы не боитесь, что такие шаги приведут к краху устоев? — спросил другой министр, скрестив руки.

Я молча выслушал их вопросы. Они были верны, и их опасения имели под собой основание. Но я знал, что не могу отступить.

– Я не боюсь изменений, — ответил я, стараясь быть спокойным. — Наша империя прошла через множество бурь и перемен. Но каждый раз она выходила из них сильнее. Нам предстоит не разрушить устои, а обновить их, для того чтобы сделать Россию могущественной и процветающей в будущем.

В зале снова наступила тишина, но на этот раз она была уже не такой напряженной. Я почувствовал, как несколько министров начали кивать в знак согласия, хотя и были те, кто всё ещё сомневался.

Я обратился к ним:

– Дорогие друзья, перемены не могут быть легкими. Мы должны быть готовы к борьбе. Эта борьба будет не только с теми, кто против нас, но и с нашими собственными страхами. Мы не можем позволить себе повторить ошибки прошлого. Если мы не будем достаточно решительными, если будем колебаться, завтра нам может не быть возможности изменить ход истории.

Пауза, которая последовала после моих слов, казалась бесконечной. Но я чувствовал, как всё меняется. Этот момент был решающим. Я стоял на переднем крае, и если бы я не принял решительные меры сейчас, то моя империя могла бы пасть под натиском врагов, как это случилось в истории.

Наконец, Лавров встал.

– Ваше Величество, — его голос был тихим, но твёрдым, — я поддерживаю ваше стремление к изменениям. Но мы должны быть осторожны. Мы не можем разрушить всё до основания. Я предлагаю подход, который будет более постепенным, чтобы не вызвать лишнего сопротивления.

Я взглянул на него и понял, что он прав. Реформа не должна была быть хаотичной и резкой. Но её темп должен был быть достаточно быстрым, чтобы не дать врагам время для манёвра. Я решил, что мы пойдём по пути постепенных, но уверенных шагов.

– Давайте начнём с реформ в экономике и армии, — сказал я. — Мы укрепим национальную промышленность, создадим новые источники доходов, одновременно усиливая армию и флот. Это даст нам возможность не только укрепить внутреннюю власть, но и послужить примером для народов, которым мы предоставим поддержку.

Министры начали оживлённо обсуждать предложенные меры. Я видел, как их сомнения понемногу отступают, но понимал, что это только начало. Моё будущее было связано с этими решениями, и они не могли быть отложены. Время перемен пришло, и теперь, чтобы не допустить гибели страны, мне предстояло принять все необходимые меры для победы. С каждым днём борьба за Россию становилась всё более жестокой, но я был готов. И если мне суждено будет стать тем, кто спасёт свою страну, я знал, что не отступлю.

Вдохнув глубоко, я почувствовал, как на меня опускается тяжесть ответственности. То, что начиналось как план реформ, теперь превратилось в борьбу за выживание самого государства. Заговорщики, скрывавшиеся в тени, уже не могли оставаться бездействующими. Они проявлялись в самых неожиданных местах — среди офицеров, в кругах дворян, среди людей, которых я считал верными. И всё же, несмотря на напряжение, в моей груди горел огонь уверенности. Я понимал, что так или иначе, только решительные действия могут спасти Россию от катастрофы.

Министр иностранных дел, который также присутствовал на собрании, теперь стал мрачно задумчив. Когда тишина в зале стала почти невыносимой, он поднялся.

– Ваше Величество, я понимаю ваш курс. Однако нам предстоит не только решать внутренние вопросы. За рубежом тоже начали настороженно следить за нашей политикой. Я говорю о странах, с которыми мы поддерживаем весьма сложные отношения. Мы рискуем оказаться в изоляции, если не будем готовы к дипломатической игре.

Его слова эхом отозвались в моей голове. Дипломатические связи не могли быть упущены. В тот момент я понял: кроме внутренних преобразований, мне нужно было также укрепить позиции России на международной арене, чтобы ни один из наших врагов не смог использовать ситуацию для того, чтобы подорвать нашу мощь извне.

– Мы будем работать над укреплением международных союзов, — сказал я, не позволяя сомнениям взять верх. — Мы продлим соглашения с Францией, восстановим связь с Германией, поддержим нашу позицию на Балканах. Я не буду позволять, чтобы Россия оказалась в одиночестве в мире, который всё больше и больше становится ареной глобальной конкуренции.

Разговор на этом не завершился, и я понимал, что до конца собрания нам предстоит обсудить ещё множество деталей, чтобы наши планы не привели к катастрофе. Но самое главное — теперь я знал, что даже самые решительные меры будут иметь свои последствия, и что борьба за реформы не будет лёгкой. Я ещё раз взглянул на министров и увидел, что их взгляды изменились. Они больше не были так насторожены, как вначале, но сомнения не исчезли.