— Переделки минимальные, к вечеру все будет готово, — довольно сообщила Лидия Алексеевна. — Осталось выбрать украшения.

— У меня есть, — поспешно произнесла я.

По моей просьбе Таня принесла шкатулки с драгоценностями.

— Богато, — сказала Лидия Алексеевна, осмотрев гарнитуры. — Не страшно такие вещи у служанки хранить?

— Если бы Таня хотела, давно сбежала бы с ними, — пояснила я. — Это она их сберегла. Все, что осталось в наследство Василисе.

— Знаешь… — Лидия Алексеевна задумчиво повертела в пальцах колье. — Решать тебе, но я не стала бы надевать их на конкурсе.

— Почему? — удивилась я. — Для конкурса это… слишком?

— Не в этом дело. Уверена, многие наденут семейные реликвии. Но ведь и это — семейное. Найдутся те, кто узнает драгоценности, принадлежащие Пронским.

— Так это…

— Наследство твоего деда, полагаю, — кивнула она. — Ты, верно, совсем не разбираешься в клеймах. Или твой отец не успел тебе показать…

— Или показывал, но я забыла, — вставила я.

— И не только клеймо. Вот это плетение повторяет узор на гербе Пронских. А еще… Ты их Владу показывала?

— Нет.

— Покажи. В них ведовство вплетено. Но мне не разобрать — то ли охранное, от воров, то ли… иное. Влад определит.

— Так их и продать не выйдет? — огорчилась я.

— Ты хочешь продать?

— Нет. Хочу сохранить… для Василисы. Если они не опасные.

— В вас кровь Пронских. Это ведовство не вредит роду. Так отчего ты заговорила о продаже?

— Если не получится выиграть конкурс…

Тут я сообразила, что собираюсь сказать. Да Влад меня прибьет, когда узнает, что я оскорбила его матушку!

«Если не выиграю конкурс, это единственная возможность открыть мастерскую, иначе мне Василису не вырастить».

Единственная! Это при том, что княгиня уже комнату готовит для внучки. Для чужой девочки, которая ей никто. Она ее принимает, а я легко отвергаю бескорыстную помощь. Я же решила дать нам с Владом шанс! И собиралась вести себя, как обычная барышня.

Я недоговорила, но Лидия Алексеевна прекрасно меня поняла.

— Ты, верно, сильно обожглась, потеряв наследство отца, — произнесла она с сочувствием в голосе. — Я понимаю, это тяжело. И Влад все же участник событий, хоть и невольный. Тебе тяжело ему довериться.

— Я стараюсь, — тихо ответила я. — Но иногда… забываюсь. Прошу прощения.

— Пустое. — Лидия Алексеевна махнула рукой. — Ты привыкнешь. И перестанешь бояться.

— У Влада есть и отец.

Я едва решилась такое произнести. Но обсуждать это с Владом бесполезно. Он собрался в ссылку!

— Он не причинит тебе вреда.

— А Владу?

Лидия Алексеевна улыбнулась.

— Конечно, нет. Ведь он его сын. — Она помолчала и добавила: — Мне нравится, что ты думаешь о благополучии Влада. Оставишь драгоценности у себя?

— Покажу Владу, когда он придет, — сказала я. — А после… вы не могли бы убрать их в сейф?

— Договорились. А для конкурса подберем тебе что-нибудь из моего. Есть вещицы, которые я давно не ношу… в силу возраста. Они прекрасно подойдут молоденькой барышне. Я и планировала отдать их моим невесткам. Но это позже. Скажи, тебя учили музыке?

Пришлось опять врать, что не помню. Лидия Алексеевна привела меня в музыкальную гостиную, велела осмотреться и попробовать сыграть… хотя бы на фортепьяно. Иллюзий я не питала, из этого ничего не получилось бы. Однако я заметила футляр знакомой формы.

— Тут гитара? — поинтересовалась я, подойдя ближе к чехлу.

— Да. А ты…

Я пожала плечами. Когда-то я училась играть на гитаре. Не профессионально, конечно же. Нотной грамоты не знала, мне показывали аккорды. С тех времен прошло более десяти лет. Сумею ли я сейчас сыграть хоть что-нибудь — неизвестно.

Лидия Алексеевна расчехлила гитару и подала ее мне.

Семиструнная! А я училась играть на шестиструнной… Но, кажется, можно просто игнорировать седьмую струну…

Я села на стул, устроила гитару на колене, провела пальцами по струнам. Она отозвалась чистым звенящим звуком. Лидия Алексеевна наблюдала за мной с интересом.

Гриф широкий, и пальцы не сразу легли на нужные ноты. Я попробовала несколько аккордов, припоминая уроки дяди. И заодно перебирая в уме песни, что я могла сыграть. «Разноцветная Москва» — определенно не то… Нужен романс. Их я знала… Один и знала. Любимый дядин.

— Только вечер затеплится синий[1]… — запела я робко, надеясь, что не сильно фальшивлю.

Главное, что меня смущало: этот романс из моего мира. И на вопрос, где я его услышала, ответить нельзя. Однако вскоре Лидия Алексеевна стала мне подпевать, усевшись за фортепьяно.