[TM-?.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Интересно. Он видит в тебе отражение своего прошлого. Вопрос в том, видишь ли ты в нём своё будущее?

Первые атакующие ударили по эфирному барьеру. Их тела, казалось, частично существовали в другом измерении, что позволяло им просачиваться сквозь защиту, хотя и с видимым сопротивлением.

— Они пытаются найти резонансную частоту барьера, — объяснила Ноат. — Нужно остановить их, пока они не преуспели.

Я активировал боевые протоколы TX-?, но с удивлением обнаружил, что система предлагает новые возможности, недоступные раньше. "Временные пузыри" — способность создавать локальные зоны замедленного времени. "Когнитивное расслоение" — разделение восприятия на несколько параллельных потоков для одновременного контроля нескольких аспектов боя.

В этот момент я осознал пугающую трансформацию своего восприятия — я больше не ощущал своё сознание как неделимое "я". Оно представало передо мной как сложная архитектура с отдельными модулями, блоками, каналами. Я смотрел на собственный разум не изнутри, а словно изучал чертёж здания, в каждой комнате которого обитала часть меня. И эти новые способности были не инструментами в моих руках, а скорее новыми помещениями в разрастающемся сооружении моего "я". Даже мои мысли о самом себе приобрели системный, структурный характер — я анализировал себя, как инженер анализирует сложный механизм. И в этой архитектуре явно появлялись комнаты, которых я не проектировал.

Внезапное воспоминание вспыхнуло в моём сознании: я сам, в лабораторном халате, работающий над технологией, подозрительно похожей на ту, что использовалась для создания Преображённых. Я что-то регулирую, записываю данные, обсуждаю с кем-то — лицо собеседника размыто, но это явно женщина с золотистыми волосами.

Я видел эту технологию раньше. Возможно, участвовал в её создании.

Барьер в одной секции слабел — трое Преображённых синхронизировали свои действия, создавая резонанс, разрушавший защиту. Я бросился к этому участку.

Бой кипел в центре города. Я использовал недавно открытые способности — "временные пузыри" замедляли атакующих Преображённых, давая защитникам преимущество. "Когнитивное расслоение" позволяло мне видеть поле боя с нескольких перспектив одновременно, предугадывая движения противников.

Внезапно я заметил группу Преображённых, загоняющих ребёнка Хранителей в ловушку в горящем здании. Мира реагировала мгновенно — с быстротой и точностью, которые я не мог представить возможными для человеческого тела.

Она метнулась вперёд, но вместо прямого противостояния с численно превосходящим противником, сделала нечто невероятное — одновременно открыла пространственную петлю в двух разных точках пространства.

— Это больше, чем просто проход, — объяснила она мне, заметив моё ошеломлённое выражение. — Это замыкание времени на себя. Я создаю точку, где вход становится выходом и наоборот, а промежуток между ними схлопывается до нуля.

Преображённые, преследуя ребёнка, вбегали в одну петлю и выходили из другой, оказываясь в той же точке, где начали движение. Они продолжали бежать, не осознавая, что движутся по замкнутому циклу. Их восприятие оказалось пойманным в темпоральную ловушку — для них эта погоня могла длиться вечно, пока Мира поддерживала концентрацию.

— Их восприятие заперто в петле, — добавила она тихо. — Для них время движется линейно, но пространство свернуто. Они видят иллюзию движения вперёд, хотя на самом деле топчутся на месте.

Я заметил, как пальцы Миры начинают дрожать от напряжения, а на лбу проступают капли пота.

— Пока я держу петлю, они не выйдут, — прошептала она с явным усилием. — Но если я потеряю фокус — они снова пойдут вперёд. Или назад. Кто тут вообще различает?

В её голосе звучала не только физическая усталость, но и какая-то глубинная резигнация — словно она понимала искусственность этого контроля, его временность в мире, где само понятие времени становилось всё более размытым.

Когда Мира метнулась в огонь, чтобы спасти ребёнка, её тело внезапно изменилось — стало текучим, многомерным, существующим в нескольких точках одновременно. Она была в огне и за его пределами, стояла рядом со мной и одновременно держала ребёнка за руку.

— Вот почему я выжила, когда эксперимент не удался, — тихо сказала она, когда её тело снова обрело привычную форму. — Я могу быть везде и нигде.

В другой части поля боя я столкнулся с тяжело раненым Преображённым. Эфирные конструкции в его теле разрушались, выпуская наружу золотистое свечение. Умирающий на мгновение пришёл в ясное сознание.

— Освобождение... не то, чем кажется, — хрипел он, глядя на меня с отчаянной мольбой в глазах. — Она обещала... новую форму существования... но мы теряем себя...

— Кто "она"? — спросил я, опускаясь рядом с ним.

— Золотоглазая... — простонал он. — Так сладко говорила... о новых горизонтах... но не сказала... что цена — это ты сам.

Он протянул дрожащую руку и коснулся медальона на моей груди.

— Я... тоже носил... якорь. Думал, он держит меня... на плаву. А он... тянул... на дно.