– Какого черта ты делаешь? Стой… Эй! – крикнул он. – Не трогай меня!

Он попытался возмутиться, когда Андрас остановился перед ним и сунул руку в карман его пиджака, где через ткань угадывался какой-то тяжелый предмет. Пресс-папье!

– Как-то мелковато для того, кто заказал Krug Rose Brut за триста шестьдесят долларов… – Мужественный голос прозвучал с такой насмешливой интонацией, что Весельчак покраснел и от негодования стиснул зубы.

Приближалась вторая, самая любимая Андрасом часть спектакля – сцена унижения жертвы, в данном случае воришки в дорогом костюме, который имел наглость наследить на его территории; именно в этот момент он мог увидеть в чужих глазах презрение к себе. Это была кульминация, вишенка на его горьком торте, своего рода удовольствие, в котором он никогда себе не отказывал.

Я была уверена, что сейчас начнется самая мрачная сцена этого трагифарса, Андрас будет издеваться над Весельчаком в садистской манере, но вместо этого он лишь повернулся к охранникам и сухо приказал:

– Выведите его на улицу.

Мужчины взяли Весельчака под руки и повели к запасному выходу. Сквозь гулкие удары сердца я слышала, как они удалялись быстрыми шагами. Я стояла и смотрела на человека-громаду, который посреди праздничного вечера обрушился на клуб, как циклон.

Я разглядывала его профиль, наблюдала, как двигались его губы, пока он разговаривал с единственным оставшимся в коридоре охранником. На Андрасе сегодня были темные брюки элегантного кроя. Однотонные подтяжки натянулись на его мускулистых плечах, обозначая границы скрытой под рубашкой взрывной силы; лямки соединялись сзади, прямо у лопаток, повторяя изгибы мощной гибкой спины, сминая белую ткань рубашки, от которой веяло свежестью; она облегала широкую грудь и предплечья, оставляя открытыми до локтей нити вен под кожей. Однако неизменные митенки ломали красивый образ молодого мужчины, вульгарно кричали о ярости и агрессии.

Андрасу тоже пришлось принарядиться, чтобы соответствовать помпезной обстановке Moonlight Velvet, и, если бы я не увидела его сейчас, никогда бы не поверила, что цивильная одежда может так хорошо сочетаться с очарованием его атлетической фигуры. В отличие от сотрудников охраны он был без пиджака и без галстука, но в брюках с подтяжками и рубашке он выглядел так авторитетно и харизматично, что казалось, эта одежда специально создана для него.

Охранник взял пресс-папье, кивнул и ушел.

Сердцебиение ускорилось и во рту пересохло, когда я поняла, что мы с Андрасом осталась в коридоре одни. Он медленно обернулся.

Отражавшие игру света и теней, его блестящие зрачки заскользили по моему красному платью. Он осматривал меня с убийственной медлительностью, способной у кого угодно вызвать остановку сердца, я едва не задохнулась.

Я поймала себя на том, что напрягаю бедра, чтобы не выдать себя, не показать, что один его взгляд мог сотворить даже с таким непокорным духом, как мой. Его глаза медленно двигались по изгибам моих бедер, по талии и груди, выступающей из бюстье, и наконец добрались до глаз. У меня свело живот. Что он со мной делает?!

– Когда же ты перестанешь попадать в дурацкие ситуации? – язвительным тоном отчитал он меня, как будто только что не поджег каждую клеточку моего тела.

Укоряющий низкий тембр молотом бил по моей теплой, чувствительной броне. Через меня будто пронеслась огненная волна, и я сжала кулаки, усилием воли направив охватившее меня жгучее волнение в резкий взгляд.

– Ты все равно сделал это не ради меня, ведь так?

На скулах у Андраса заходили желваки, руки напряглись.

Я только что вернула ему его же слова, которые он недавно бросил мне с усмешкой настоящего негодяя.

Сделав несколько шагов, он приблизился и навис надо мной. Я резко вдохнула, и эмоции сбились в клубок в животе. Его ясные глаза сияли, как темные переливающиеся колодцы, приковывая меня к себе цепью.

– Ты постоянно все усложняешь. Делаешь все… таким сложным.

О чем он, черт возьми, говорит?

– Я? – выдохнула я недоуменно. – Я все усложняю? Ты серьезно? Это ты вечно появляешься из ниоткуда, как проклятый ангел-хранитель!

…О боже! О нет! Как я его только что назвала?

Воцарилась оглушительная тишина. Какое-то мгновение я надеялась, что он не понял, не расслышал ну или, может, на несколько секунд потерял слух, кто его знает, что с ним могло случиться! Но тщетно…

Андрас смотрел на меня так пристально, что закружилась голова.

Я почувствовала острую, нутряную потребность отстраниться от него, отойти, куда-нибудь убежать – потребность настолько сильную, что она пульсировала во мне синхронно с бешеным биением сердца. Дыхание сбивалось, кровь распалялась, и запястья подрагивали, охваченные паникой. Мне казалось, я тону в тягучем горячем меду, настолько уплотнился воздух вокруг нас. Как будто в поисках спасения я оглянулась, и с моих губ невольно сорвались хриплые слова:

– Я не знала, что ты сегодня вернулся.

Андрас продолжал не отрываясь смотреть на меня. От моих слов что-то поменялось в его взгляде, ставшем каким-то пасмурным и загадочным. Он наклонился, и прядь упала на лицо, когда он спросил:

– Ты по мне соскучилась?

Громадный, с бесстыжим взглядом, он повергал меня в оцепенение. Казалось, я чувствовала, как его руки сдавливают мои внутренности и подстегивают сердце, заставляя его бешено биться. Я сглотнула, когда от напряжения по спине предательски пробежали мурашки. Не то что слова, даже его низкий густой голос вызывал спазмы у меня в животе.