Шрифт:
– Я не успел распробовать, – насмешливо сказал Весельчак, подталкивая ко мне пустой стакан. – Ты не могла бы еще налить?
Он смотрел на меня глумливо, пристально, провоцируя отказ, и его губы слегка искривились в усмешке, ведь подчиненное положение и правила этикета не давали мне права отказать клиенту в просьбе. Его приятель улыбнулся и медленно обвел хищным взглядом мою фигуру, что было крайне неприлично с его стороны.
Стараясь не выдать раздражения, я наполнила оба стакана.
– Первыми раскрываются вкусы звездчатого аниса и мяты. Использованные эссенции устанавливают идеальный баланс между ингредиентами, выявляя основные ноты шоколада, кофе и фундука. В послевкусии, если обратить внимание, появляется ароматный оттенок…
– А почему эти хрустальные штучки стоят не у всех? – спросил вдруг Весельчак.
Я проследила за его взглядом. На некоторых столах блестели великолепные пресс-папье в форме цветка лотоса, которые Зора приготовила в подарок постоянным клиентам. В прозрачных граненых лепестках вспышками отражался свет от ламп, отчего эти красивые вещицы казались волшебными предметами. Я понятия не имела, во сколько ей обошлись эти тончайшей работы сувениры, но считала прекрасной ее идею поблагодарить клиентов, которые годами поддерживали клубные мероприятия и принимали в них участие.
– Они предназначены для постоянных гостей. Памятный сувенир.
– А можно и нам такие? Мой друг любит пресс-папье.
Остроносый подавил смех, прикрывая рот. Насмешливый блеск в его глазах делал провокацию еще более раздражающей.
– Все-таки очень невежливо так отделять одних гостей от других. Мы заплатили за вход, как и все остальные, – продолжил Весельчак, толкая ко мне стакан, чтобы я, преодолев неловкость, наполнила его в третий раз.
Эти подростки в дорогих костюмах привыкли получать то, что хотели, развращенные жизнью, которая если и не давала им всего, то была к этому очень близка. Мне претило такое потребительское отношение к миру и людям, поэтому Весельчак с Остроносым мне вконец разонравились.
– Сколько тебе лет? – спросил Остроносый, поставив одну ногу на перекладину табурета, а другую вальяжно свесив вниз.
– Я дал бы тебе двадцать, – ответил за меня Весельчак, скользнув глазами по моей фигуре и, скорректировав прицел, вернулся к груди. – Или двадцать два.
– Да, точно не меньше двадцати одного.
Я всегда казалась немного старше своих лет, и нетрудно было понять почему: в заблуждение вводили мягкие изгибы и несколько угловатое лицо, указывающие на зрелость, которой на самом деле во мне еще не было. Я надеялась, что это сработает и с Зорой в тот день, когда я здесь появилась, но она каким-то образом сразу поняла, что я моложе, чем кажется.
– Ну так сколько? – продолжал допытываться Весельчак.
Мое лицо приняло строгое выражение.
– Господа, я на работе.
Его глаза загорелись хитрым блеском.
– Конечно-конечно, вернемся к дегустации. Как ты там говорила? Надо распределить по всему языку, – произнес он делано низким густым голосом, – только так мы сможем оценить ликер во всей его полноте.
Остроносый сдержал улыбку.
– У тебя, наверное, очень чувствительный язык, да?
В груди появилось неприятное жжение. Я выдержала его насмешливый взгляд, не моргнув глазом и не ответив.
– Старик, ты ее обидел.
Весельчак взглянул на своего спутника, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
– Черт, какая обидчивая девочка. Ты меня извини, малышка, но разве твоя работа не в том, чтобы развлекать гостей?
Смутило ли меня то, к чему пришел наш разговор? Винила ли я себя за ярко-красное платье, за этот кричащий, как будто бы неуместный наряд, привлекший нежелательное внимание развязных парней? Ни в коем случае! Потому что не я здесь была неуместной.
Дело вовсе не в моем платье, не в макияже и не в прическе. Неуместна пошлость в глазах и словах этой парочки, она пачкала меня, вынуждая обвинить себя в сложившейся ситуации, за которую я не несла ответственности. Нет, я не почувствую себя некомпетентной из-за развязных закомплексованных идиотов.
– Господа, – вежливо позвал их подошедший к нам официант, – ваш заказ готов.
Напряжение, которое вибрировало в воздухе, ослабло, когда я поняла, что наша неприятная встреча подходит к концу. Я стояла неподвижно с равнодушным видом, хотя, дай мне волю, излучала бы все что угодно, только не доброжелательность.
– В любом случае ликер у тебя дерьмовый. Тебе следует предлагать клиентам совсем другое, – прошептал Весельчак, чуть наклонившись вперед, и встал.
Второй сунул руки в карманы и на прощанье окинул меня оценивающим взглядом, разбившимся о мою непроницаемую маску.
Они ушли, унося с собой скабрезные намеки, след от которых я все еще чувствовала на себе, как бывает после неприятного чужого прикосновения.
Я пыталась избавиться от этого ощущения, обслуживая следующих гостей, но пришла к выводу, что единственный способ прийти в себя – это сделать небольшой перерыв. Зора разрешила мне ненадолго отлучиться. Осторожно, чтобы не споткнуться о подол платья, я прошла через зал, подталкиваемая чарующими звуками музыки, от которых воздух казался плотнее.