Однако порез располагался в подвижной части тела, поэтому причинял Андрасу боль при каждом вздохе, изматывая его.

Он шумно дышал, стараясь выровнять дыхание. На него напали, и он наверняка всеми силами защищался от ударов бандитов. Сколько было нападавших?..

У меня есть два варианта: уйти или остаться. Я могла подчиниться угрожающе-яростному приказу уйти, исчезнуть либо могла сделать что-то, о чем шептал мне тихий голос интуиции, а может, то была мышечная память, которая подсказывала мне, что нужно делать.

И я выбрала второй вариант, потому что никогда не умела подчиняться и послушно выполнять чужие приказы.

Я пошла в ванную, надеясь найти там набор для оказания первой помощи, хотя Кармен не сказала, куда его положила. Я заглянула в тумбочку под раковиной, затем пошарила в шкафчике возле зеркала, ища что-то вроде красной сумочки с белым крестом. На всякий случай прошлась по гостиной и наконец нашла аптечный набор на кухне в шкафу рядом с плитой.

Чего только не было в аптечке: три бутылочки с перекисью, бинт, пластыри, дезинфицирующее средство, пинцеты, что-то вроде жгутов и даже стетоскоп.

Я вымыла руки и сунула аптечку под мышку. Затем вернулась в комнату Андраса, включила свет и опустилась на колени у кровати, поставив аптечку на матрас.

Подготовка материалов заняла мало времени, но меня беспокоила мысль о швах, которые, возможно, надо накладывать на его рану, а в этом случае я ничего не смогу сделать. В конце концов я решила просто об этом не думать. Сначала нужно продезинфицировать рану. Закатав рукава свитера, я смочила перекисью стерильную марлю.

И тут началось самое сложное: Андрас стал меня отталкивать. Мне пришлось буквально бороться с ним, чтобы добраться до раны, при этом я осыпала его тихими оскорблениями, которые, впрочем, на него не действовали. Это было похоже на борьбу со львом, большим, упрямым и глупым львом, который, как настоящий хищник, предпочитал спрятаться и по-идиотски, но с достоинством умереть.

– Пусти! Дай же помазать! – сердито зашипела я, прежде чем он схватил меня.

Его пальцы сомкнулись на моем запястье, и я почувствовала, как напряжение во мне взорвалось, когда он дернул меня вперед.

Я рухнула на ноги Андраса, животом упираясь в его колени, мой мешковатый свитер соскользнул и обнажил плечо почти до локтя.

Я чувствовала его дыхание на своей шее. Его грудь была в нескольких сантиметрах от моего носа – прямо передо мной вибрировали разгоряченные мышцы, от них веяло мужской силой, которую не следовало недооценивать.

Я подняла глаза и выдержала его пристальный взгляд. Мои черные волосы рассыпались по руке, от обнаженного плеча слабо пахло духами.

В меня вперились его глаза. Ледяные и загадочные, они смотрели на меня сквозь толщу эмоций, которые я не могла понять, они сияли, как бриллианты. Его взгляд быстро скользнул по моим скулам, губам, по изгибу шеи и плечу, и было непонятно, о чем он думает.

Потом его хватка ослабла, и он меня отпустил. Я поняла, что у него больше нет сил меня отталкивать.

Я осторожно обработала порез дезинфицирующим средством.

Андрас не издал ни звука, только сжимал покрывало. Боль снова как будто была вредным нектаром, который он впитывал каждой частичкой своей души. Он удерживал ее в себе, пока я протирала рану. Края пореза не разошлись, срез был тонким и чистым, вероятно, благодаря хорошо заточенному лезвию.

Я бросила испачканную марлю на пол и достала из аптечки упаковку пластырей-стяжек – липких полосок, которые стягивали края раны и позволяли ей правильно зажить.

Я уже не раз применяла такие на чужих ранках. При правильном применении они действовали гораздо лучше швов.

Я наклеила их, следя за тем, чтобы они правильно расположились на коже и хорошо приклеились. Когда закончила, отстранилась и посмотрела на результат своих трудов. Я сделала то немногое, что могла, но, главное, кровь остановилась.

Только тогда я снова посмотрела ему в лицо.

Андрас больше не дрожал. Он дышал медленно, почти спокойно. Голова была повернута набок, глаза полузакрыты, хотя я видела, как в них блестели зрачки.

А потом он полностью их закрыл, и его тело, ослабленное и измученное, наконец расслабилось на матрасе.

Я не видела, как он забылся. Меня там не было, потому что я ушла в размышления о том, что только что сделала.

Жаром обожгло веки. Я почувствовала запах – плотный, слегка терпкий, почти дымный. Это был запах кожи.

Я открыла глаза. Сквозь ставни пробивались струйки света и омывали стену позади меня и меня саму, свернувшуюся калачиком. Легкая пыль танцевала на солнце, делая воздух осязаемым.