Я почувствовала себя немного на взводе.

– Почему ты спрашиваешь меня?

– Не знаю. Думал, вы общаетесь. В тот вечер она сказала своему парню, что ты в курсе про университет и все такое прочее…

Я отвернулась. Неприятное чувство, как прищепка, сдавило мне губы, не позволяя ничего сказать. От любопытного взгляда Джеймса шее было щекотно, он ждал ответа. Однако секунды шли, я молчала, и он понял, что от меня ничего не дождешься.

– Камилла, – тихо позвал он, наклонившись вперед, чтобы привлечь внимание проходящей мимо девушки, – почему Руби сегодня такая потухшая?

Она откинула челку в сторону и пожала плечами.

– Наверное, потому, что стала часто ссориться с парнем, – объяснила Камилла, держа поднос одной рукой, а другую поставив на пояс.

Вопрос ее не смутил. Похоже, обмен подобной информацией здесь в порядке вещей.

– Стелла периодически пытается ее подбодрить, говорит, что между ними все наладится, что она должна верить в их отношения, но Руби все равно грустит.

В этот момент к Руби подошла Стелла и приобняла ее за плечи. Руби выслушала то, что она сказала, медленно кивнула, затем посмотрела на нее с благодарностью, и они вместе закончили протирать стол.

– Понятно, спасибо, что рассказала, – протянул Джеймс, и Камилла, пожав плечами, отошла.

Меня немного удивила заинтересованность Джеймса. И в голове промелькнула догадка.

– Ты хорошо ее знаешь?

– Кого? – спросил Джеймс, не глядя на меня. – Руби? Достаточно. – Он повернулся и поставил бокал на место, закинув полотенце на плечо. – Я помню, как она пришла сюда полгода назад. Новое место, новые люди, работа, которой она никогда раньше не занималась… Она растерялась, – сказал он. – Однажды мы с ней засиделись здесь и проболтали чуть ли не до утра. Она очень стеснительная. Добрая девчонка, но… какая-то потерянная. Не могла сработаться с девушками, не могла ни с кем сблизиться.

Испытывая одновременно интерес и замешательство, я повернулась к Джеймсу и спросила:

– Даже с Камиллой?

– Ну ты же знаешь Камиллу, – вздохнул Джеймс, кивая в сторону блондинки с пышной челкой и мягким, как весна, характером, – живет в своем мире. Она хорошая, но ей не понять человека, который страдает от одиночества. И слава богу. Она переехала сюда из Техаса вместе с лучшими подружками. Для нее что ни вечер – праздник, что ни день – веселье. – Джеймс задумчиво поджал губу. – Конечно, Камилла всегда была очень открытой, милой и часто помогала Руби, но никогда не вникала в ее проблемы. Они просто коллеги, и все.

Я слушала его рассуждения, высвечивающие фрагменты реальности, на которых я никогда не сосредоточивалась. Я знала Руби как толковую, ответственную девушку, которая провела меня по клубу в первый вечер; я видела, как быстро и ловко она лавирует между столиками в большом зале, как всем улыбается. Я и не подозревала, что застенчивость стала для нее серьезным препятствием и по сути обрекла ее на долгое одиночество.

– А Стелла? – пробормотала я, вспоминая, как она смотрела на меня тогда на складе. Она всегда беспокоилась о Руби, возможно, даже больше, чем Руби о ней.

– Стелла раньше работала с танцовщицами, помогала костюмерше и следила за порядком в гримерках. Она недавно перешла в зал. Стелле нравится Руби. И к ее парню Оуэну она вроде бы неплохо относится. Оправдывает его перед Руби, говорит, что взлеты и падения в отношениях – это нормально. Ей приятно, что Оуэн считает ее хорошей девушкой и одобряет их с Руби дружбу. Это ее подкупает.

Я снова посмотрела на девушек, они все еще разговаривали, окутанные мягким светом зала. Стелла легонько пихнула Руби плечом, и та рассмеялась.

Я вспомнила, как горели глаза Руби, когда она рассказывала о собеседовании и о своей детской мечте изучать медицину; вспомнила нотку гордости в ее голосе, когда она сообщила Оуэну, что мы вместе работаем. Она как будто постоянно пыталась приоткрыть маленькую дверь в невидимой стене между нами, говоря: «Видишь, она не заперта? Если хочешь, можешь войти».

– Почему бы тебе не дать ей шанс?

Я отвернулась. Этот вопрос, казалось, прозвучал из глубин моей души, а не из уст Джеймса.

Вопрос касался той дверки. Той самой, которую я закрыла давным-давно, да так плотно, что сломала ручку.

– У меня уже была подруга, – еле слышно ответила я.

Правда заключалась в том, что я боялась. Я боялась Руби, ее доброты, света в ее глазах, когда она смотрела на меня.

Я боялась разочаровать ее, увидеть, как погаснет в ее глазах доверчивое сияние, когда она поймет, что я не стою ее внимания.

Я боялась увидеть все это снова.

Тебя никто не отвергнет, если ты первая отвернешься от людей; никто не причинит тебе вред, если ты никого к себе не подпустишь. Если наглухо закроешь свою дверку в мир, ты в безопасности.