Так что с первым понятием тут всё в порядке. Что до второго, до шпионства – подполковник Липранди был создателем первой в русской армии военно-полицейской службы, да и в Бессарабии, где пришлось ему служить в пору южной ссылки поэта, он, по поручению генерала М. Ф. Орлова, занимался расследованиями различных щекотливых дел в дислоцированных там военных подразделениях:

«В декабре 1821 года, по поручению генерала Орлова, я должен был произвести следствие в 31-м и 32-м егерских полках. Первый находился в Измаиле, второй в Аккермане. Пушкин изъявил желание мне сопутствовать, но по неизвестным причинам Инзов не отпускал его. Пушкин обратился к Орлову, и этот выпросил позволения. Мы отправились прежде в Аккерман, так как там мне достаточно было для выполнения поручения нескольких часов»[83].

А после отставки он занимался организацией русской разведывательной сети на прилегавших к границе турецких землях, о чем со сдержанной гордостью поведал много лет спустя в воспоминаниях…

Такая вот ирония истории[84].

Пушкин познакомился с Липранди в Кишиневе, куда был сослан в 1820 году. Здесь поэт служил в канцелярии бессарабского наместника генерала И.Н. Инзова. Судя по воспоминаниям Липранди, Пушкин часто сопровождал его в поездках по Бессарабии. Новые впечатления он черпал не только из поездок, но и из увлекательных рассказов нового знакомца – о войне 1812 года, в которой Липранди участвовал, о бессчетных дуэлях и романтических приключениях, о примечательных личностях, с которыми подполковнику доводилось встречаться, – например, о знаменитом сыщике Видоке, у которого он учился сыскному делу, о княгине Екатерине Багратион – вдове героя Отечественной войны 1812 года, в парижском салоне которой ему доводилось бывать… Пушкина так увлекло это знакомство, что поэт сделал Ивана Петровича Липранди прототипом самого романтического своего героя – мрачно-таинственного Сильвио из повести «Выстрел»[85]. Сравним пристрастную, но в чем-то справедливую характеристику, данную Липранди известным и популярным в XIX веке мемуаристом Ф.Ф. Вигелем, – и описание Сильвио у Пушкина:

«[Липранди] всегда был мрачен, и в мутных глазах его никогда радость не блистала. В нем было бедуинское гостеприимство, и он готов был и на одолжения, отчего многие его любили. …ко всем распрям между военными был он примешан: являясь будто примирителем, более возбуждал ссорящихся и потом предлагал себя секундантом. Многим оттого казался он страшен; но были другие, которые уверяли, что когда дело дойдет собственно до него, то ни в ратоборстве, ни в единоборстве он большой твердости духа не покажет»[86].

«Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы… Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета… Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усумнился подставить ему своей головы. Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос, случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства. Впрочем, нам и в голову не приходило подозревать в нем что-нибудь похожее на робость. Есть люди, коих одна наружность удаляет таковые подозрения. Нечаянный случай всех нас изумил»[87].

Примечательно, что в советской экранизации «Выстрела» роль Сильвио исполнил Михаил Козаков. Если судить по сохранившимся портретам И.П. Липранди, они очень, очень похожи. Не знаю, известно ли было режиссеру Н. Трахтенбергу о том, что прототипом Сильвио был именно Липранди, но кастинг, что называется, в десятку. И вновь – ирония истории: «жид и шпион». Замечательный артист Михаил Козаков, как известно, был евреем, в начале 1990-х годов даже репатриировался в Израиль. Потом, правда, вернулся, но речь не об этом. Что до вербовки молодого артиста сотрудниками КГБ, он сам о том поведал с экрана телевизора. Как, однако, прихотливо сплетаются судьбы – через десятки лет, через сотни лет… Кто-то бессмертный и, в общем, не вполне добродушный, язвительно посмеиваясь, играет со всеми нами в какую-то странную игру, тасует судьбы, мешает карты… как говорил Пушкин (по другому поводу): «Бывают странные сближения…» Вернемся же к литературе. Именно она, именно литература нагляднее всего демонстрирует нам эту игру, все ее выигрыши, проигрыши, чье-то плутовство, чью-то удачу.

«Выстрел» открывал цикл «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина», изданный А. С. Пушкиным в 1831 году. В предисловии «От издателя» Пушкин указывает источники этих историй: «В самом деле, в рукописи г. Белкина над каждой повестию рукою автора надписано: слышано мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей: «Смотритель» рассказан был ему титулярным советником A.Г.Н., «Выстрел» подполковником И.Л.П., [Курсив мой. – Д.К.], «Гробовщик» приказчиком Б. В., «Метель» и «Барышня» девицею К.И.Т.»[88].

Несмотря на явно умышленную перестановку инициалов (И.Л.П. вместо И.П.Л.), примечание явно указывает именно на подполковника И.П. Липранди как на источник сюжета. Учитывая славу Липранди-бретера (он ведь спустя короткое время даже в отставку ушел из-за скандала, поднявшегося в связи с очередной дуэлью), можно вполне предположить, что за отложенной дуэлью Сильвио и графа скрывается какая-то из реальных дуэлей эксцентричного пушкинского друга.

Интересно другое. Перестановка инициалов в примечании предпринята Пушкиным еще и для того, чтобы убрать бросающееся в глаза сходство имени и отчества вымышленного автора повестей Ивана Петровича Белкина и реального рассказчика Ивана Петровича Липранди. В то же время нельзя исключать, что Пушкин сделал своего Белкина тезкой реального рассказчика не случайно, а вполне сознательно. Впрочем, доказательств тому у меня нет.

Разве что некоторые намеки в самом тексте. Вот, хотя бы:

«Иван Петрович Белкин… В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерский полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года»[89].

Иван Петрович Липранди начал службу значительно раньше, но именно в 1815 году оказался под непосредственным командованием генерала М.И. Воронцова, начальника Русского оккупационного корпуса, а в начале 1823 года вышел в отставку (правда, вернулся на службу уже через несколько месяцев – чиновником для особых поручений).