А вечером все посетители ресторана Метрополь собрались в императорской ложе Большого театра, она располагалась в центре бельэтажа строго напротив сцены. Сверху над ней значился большой двуглавый орел, а слева и справа потолок поддерживали два могучих атланта. Внутри ложи стояли три ряда кресел по шесть стульев в каждом — для нашей компании хватило первого ряда. Народ из зрительного зала откровенно глазел на ложу — не каждый день увидишь живого царя.

— А слева и справа от нас что за ложи? — спросил у Рукавишникова любопытный Георгий.

— Та, что слева, — пояснил тот, — предназначена для членов императорской семьи… а в их отсутствие для министров из кабинета. А справа так называемая директорская ложа — туда при надобности помещается руководство театра и ведущие артисты.

— А сейчас кто-то в этой ложе есть? — тут же спросил царь.

— Честно говоря, не знаю, — признался мэр, — но могу спросить.

— Ладно, не надо, — остановил его Александр, — в антракте вместе поинтересуемся. Я вспомнил, что у нас в Петербурге уже показывали эту оперу — почему же она тут называется премьерной?

— Верно, государь, — вежливо пояснил Рукавишников, — в Мариинском театре эта постановка уже была, но в Большом театре показывается впервые.

— А кто солисты? — продолжил интересоваться царь.

— Князя Игоря исполняет Корсов Богомир Богомировияч, — сверился с программой мэр, — а Ярославну — Дейша-Сионицкая Мария Андриановна.

— Какие-то у них польские имена, — заметил наблюдательный Георгий.

— Насколько я в курсе… — в некотором замешательстве отвечал Рукавишников, — Корсов родился в Петербурге в семье врача, а Дейша в Чернигове, к полякам они никакого отношения не имеют.

А тем временем на сцену вышел шпрех-шталмейстер и громовым голосом объявили, что премьеру оперы почтил своим посещением государь император всея Руси — ответом ему был гром аплодисментов. Александр встал и раскланялся с публикой, после чего началось действие.

Декорации изображали площадь посреди древнерусского города Путивля, тут и начало разворачиваться действие оперы.

— А сколько всего действий будет? — спросил царь у мэра.

— Тааак… — тот полистал программку, — всего четыре действия предусмотрено и соответственно три антракта… общая длительность примерно три с половиной часа.

— Ну хорошо, — ответил Александр, — в первом антракте представьте меня руководителям театра…

Глубоким вечером в гостинице (это были царские покои в Гранд-отеле, снесенном в советские времена для постройки гостиницы Москва) Александр обменялся впечатлениями с сыном по поводу прошедшего дня.

— Ну что, вполне успешный денек выдался, Жорж, ты не находишь?

— Согласен, папа… и опера красивая, только бы еще покороче она была, совсем хорошо бы стало. А то, что солисты не поляки — совсем здорово. На завтра у нас что намечено? Ну, кроме шахмат…

— Даже не знаю, Жорж… по обстоятельствам определимся… а вечером можно и обратно уехать — государственные дела ждать не будут.

— А я вот что подумал, папа, — неожиданно предложил Георгий, — может, перенесем часть госучреждений в Москву? В целях развития древней столицы страны… а то ведь больно смотреть, как обваливаются орлы на кремлевских башнях — а так их хотя бы в порядке будут содержать.

— И что, например, ты предлагаешь перенести в Москву? — заинтересовался царь.

— Да хотя бы вот твою будущую Думу, — тут же вылетело из сына, — выборы же скоро будут, так?

— Мда… — усмехнулся царь, — секреты у нас плохо держатся, я-то думал, что мой указ в тайне будет содержаться до опубликования.

— Да ладно, это не тот секрет, который надо сильно охранять, — махнул рукой Георгий, — в Кремле минимум три здания, которые можно было бы отвести под Думу. Вот пусть будущие депутаты и дебатируют здесь, а не в Петербурге.

— Мысль интересная, — задумался царь, — мне надо подумать… а еще в целях децентрализации нашей страны можно было бы как-то скорректировать планы строительства железных дорог — недавно изучал карту с уже построенными и планируемыми дорогами и заметил, что все они упираются в Москву. А это не совсем правильно.

— Почему, папа? — не понял сын.

— Вот возьмем, к примеру, Наполеона, — продолжил царь, — который взял Москву в 1812 году…

— Ну да, это была такая военная хитрость Кутузова, — ответил Георгий, — в итоге же все закончилось хорошо?

— Я не совсем про это, — поморщился Александр, — вот представь, что Наполеон появился бы на сто лет позже, в наше время… и так же занял бы Москву — что тогда произойдет с железнодорожным сообщением в России?

— Боюсь, что оно будет парализовано, — подумав, отвечал Георгий, — если все завязано на этот город.