«Это Мяу на него напал, я уверена. Как же так?»

Внезапно комната завертелась перед глазами. Я пошатнулась, держась за сердце.

Ди’Хеллиг подхватил меня и усадил на стул.

— Знал бы, что ты такая чувствительная, не рассказывал бы. А что, ты действительно не знала, что фамильяр ведьмы способен менять форму и прокладывать ходы в тенях? Они перемещаются в пространстве, пробираясь в места, недоступные существу из плоти и крови.

— Нет. Откуда? Мне ведь до вас никто не говорил, что я из ведьминского рода.

— Ли так неосторожно привел тебя в свой дом, а фамильяр, разумеется, проник следом, у вас же привязка.

«Это кошмар наяву. Сейчас я проснусь».

Но нет, это явь. Я закрыла лицо ладонями. Есть в этом что-то роковое: приехала в Винсент с намерением мстить герцогу и оказалась потомком той, кто так жестоко и несправедливо убивает наследников неверного возлюбленного уже которое столетие.

Линард дей’Хеллиг, 22-ой герцог Винсентский

Совещание глав провинций у короля длилось более двух часов. Король гневался, и едва он отпустил нас, измотанные эйсы, вздыхая — кто с облегчением, а кто горестно, без промедления потянулись к подземной стоянке для каррусов. А я намеренно задержался и попросил лакея проводить меня в картинную галерею Южного крыла. Должно быть, просьба была необычной, этот отдаленный уголок дворца мало кто посещает, но вышколенный слуга, разумеется, не противоречил.

Мы проследовали нарядными переходами и лестницами, отделанными белоснежным и лазурным мрамором с искусными мозаиками и витражами, и попали в Южное крыло — самую старую часть замка. Окна здесь похожи на щели и забраны частым переплетом. Камень на стенах потемнел от времени, несмотря на сохранные чары, потому мрачноватая анфилада парадных залов смахивала на богато обставленную темницу. Я слышал, королева Иоланта в былые годы вершила здесь суд, а в особо торжественных или чрезвычайных случаях проводила заседания Государственного совета. Очевидно, королева-некромант любила нагнать жути на подданных. Представив подобное похоронно-мрачное собрание, я содрогнулся. Даже в просторном и уютном в кабинете Дитрика X с великолепным витражом, посвящённым солнечному богу, тяжело выдерживать гнёт королевской ауры, если его величество не в духе.

Наконец, лакей остановился возле нужных мне дверей и низко поклонился.

Я вошел и оказался в длинном, нешироком коридоре. В отличие от зала, который я только что покинул, здесь было множество окон, слева и справа. Эта галерея — узкий переход между зданиями. В простенках висели портреты в простых, потрескавшихся от времени рамах.

Я медленно пошёл вперёд, с интересом вглядываясь в лица на полотнах. На некоторых трудно было различить фигуру — так потускнели краски. Странная причуда одного из предшественников нашей королевы наполнила галерею портретами сильных ведьм, которых в Ильсе в любые эпохи было предостаточно. Старухи и совсем юные девушки, каждая из них чем-то прославилась в незапамятные времена. Все дамы были в причудливых старинных одеждах, с атрибутами колдовского дела или гримуарами. Одна даже с мечом. Напротив этой воительницы я остановился, потому что увидел ту, кого искал.

Ведьма Эрина в парадном платье из тяжёлого, мерцающего на свету бархата. Пурпурная ткань падала красивыми складками до пола. Красавица-ведьма по обычаю того времени была затянута в жёсткий корсет, на шее и груди — великолепное ожерелье, достойное герцогини. Собственно, в герцогини она и метила, да только не сбылось.

Вероятно, зуд нереализованных амбиций остался с ней до конца жизни. На портрете была изображена женщина около сорока лет, всё еще молодая и красивая — ведь сильные маги стареют чрезвычайно медленно. Однако черты, так похожие на точёное личико Теры, показались огрубевшими и вульгарными, причем не из-за возраста. В глазах безупречного оттенка индиго светился не ум, а коварство. Рот кривила неприятная усмешка, словно Эрина только что сделала какую-то пакость и тихонько радовалась про себя.

Да, именно эту женщину я видел в том сне. И нет, я никогда не спутал бы её с Терой.

— Сходство можно назвать феноменальным, учитывая, что между Эриной и вашей протеже пролетело семь веков.

Я чуть не вздрогнул и резко обернулся к незаметно подошедшему зангрийскому принцу. Тот стоял, облокотившись на подоконник, и с любопытством во взоре взирал на портрет Эрины.

— Извините, Винсент. Не хотел нарушать ваше уединение, но я приметил вас в королевском крыле и почувствовал необходимость побеседовать с глазу на глаз.

— Чем могу быть полезен Вашему Высочеству?

— Ах, оставьте светские любезности. Хотя мы с вами в королевском дворце, но я тут всего лишь гость, как и вы. Называйте меня, как и все, по титулу — Истиан.

Я кивнул и обернулся к портрету. Такова была сила притяжения старинного полотна, мы вновь уставились на женщину, мощь проклятья которой семь веков подряд сводит в могилу сильных и здоровых мужчин.

— Пришли убедиться в моих словах?

— Нет, скорее в правдивости своего сна.

— О, любопытный был сон, очевидно.

— И ещё какой! И пробуждение в луже собственной крови тоже весьма примечательное, как и раны на груди.

Принц присвистнул.

— Вот оно что! Затейливая покойница. Я тут немного разузнал о проклятии Винсентов. Извините, если кажусь навязчивым, но так уж случилось, что подобные вещи — часть моего увлечения.

— Вас интересуют древние проклятья?

— Скорее, сущности из-за Грани, которые пытаются тревожить живых.

Меня это заявление ничуть не удивило, ведь одетый во все черное принц и не скрывал принадлежности к магам Искусства смерти. А для некроманта дух или приведение словно изысканное блюдо для гурмана.