Валерий должен был зайти за ней к шести. В четыре позвонил Сергей Иванович:

— Катя, немедленно приходи на шахту! — И бросил трубку.

Из ближних и дальних домов поселка к шахте бежали женщины и дети. На пороге управления ее едва не сбил с ног главный инженер.

— Троицкого видели? — спросил он на бегу.

Катя не успела ответить и похолодела от ужаса. Почему? Она не рассуждала. Она только знала, что в такой момент главный инженер не мог разыскивать начальника смены. И если он спрашивал…

Сергей Иванович в наспех накинутом поверх пиджака ватнике встретил ее в дверях кабинета. Будто издалека услышала его сдавленный голос:

— Катюша, на первом горизонте в южном штреке пожар. Переодевайся, спускайся, обеспечь там свет.

Наверху у клети дежурила совсем молоденькая девчушка с испуганным лицом. На вопрос Кати, спускала ли она начальника смены, она торопливо ответила, заглядывая в глаза:

— А как же! С час назад! А его и снизу и сверху по телефону спрашивают!

Клеть подняла группу шахтеров, молчаливых и угрюмых.

— Троицкого там видели, хлопцы? — спросила дежурная.

Ей не сразу ответили. Уже входя в клеть, Катя услышала странную интонацию, с которой кто-то произнес:

— Та бачили…

На энергопункте, расположенном недалеко от ствола, ее встретил дежурный техник Твердохлебов. При виде Кати его рыжее от веснушек лицо расплылось в такой безмятежно широкой улыбке, что она оторопела.

— Да вы знаете, что случилось на нашем горизонте?!

— А что, Катерина Михайловна? — поинтересовался Твердохлебов.

— Как что?! В старом забое пожар!

— А-а, это есть. Маленечко горим. Самозагорание… Это бывает, — подтвердил Твердохлебов, снова широко улыбаясь.

Она едва не закричала. Но позвонил главный инженер и голосом далеким, еле слышным объявил, что на участке, где горит уголь, нет света. Нужно срочно послать техника проверить линию.

Твердохлебов, точно проснувшись, вскочил и стал быстро рассовывать по карманам инструменты.

— Я с тобой! — решительно сказала Катя.

Твердохлебов молча взял Катин противогаз, повертел в руках, подавил.

— Ладно. Пошли.

В давно заброшенном штреке их встретила грозная тишина. Под ногами в темноте чавкала вода. Изредка раздавался окрик: «Кто идет?», луч света бил в лицо. Из мрака выступал человек, внимательно всматривался и, признав, пропускал. Это были газоспасатели. Потом воздух как будто стал сгущаться. Сперва Катя заметила это по тому, как укоротился луч света от ее фонаря. Засаднило в горле. Мрак подошел вплотную, стал давить.

— Твердохлебов, аккумулятор садится, видишь, не светит, — проговорила она, изо всех сил удерживая дрожь в голосе.

— Да нет, то дым, — радостно успокоил ее техник.

Некоторое время они шли молча. Вдруг она заметила, что техника рядом нет.

— Твердохлебов! Твердохлебов! — закричала она в страхе.

— Чего? — ответил он сзади. — Коробку смотрю…

Далеко-далеко появилось бледное желтое пятно, быстро приблизившись, расползлось и внезапно собралось в яркую точку. Совсем рядом высветилось лицо техника, измазанное углем.

— Тут порядок. Пошли дале.

Они снова двинулись вперед.

— А взрыв может произойти? — спросила Катя.

— Бывает, — сказал техник. — Под землей все бывает.

И вдруг Катя честно и прямо сказала себе, что с Валерием случилось самое страшное. Где-то здесь, рядом, в темноте он лежит, задыхаясь, ловя ртом уходящий воздух, разрывая на себе ворот, с оглушительным, долбящим голову стуком в висках. И она побежала вперед, преодолевая одышку и колющую боль в груди.

У развилки они наткнулись на группу людей.

— Дронова, — сказал Сергей Иванович, — возьми Твердохлебова и проверь коробку на левой ветке. Потом… Противогаз с тобой? Потом пойдешь со мной туда, к главному инженеру — там блокируют забой.

Скорее! До коробки шагов пятьдесят… Ну? Она вплотную шарит по стене слабым лучом света. Кто-то стоит рядом с коробкой, вдавившись в неглубокую нишу. И она освещает лицо, изуродованное страхом и растерянностью.

— Я… я коробку… проверить… — выговаривает она помертвевшими губами.

— Проверял я — все в порядке! — В ответе жалкая грубость.

Катя поворачивается, освещает лицо Твердохлебова и понимает, что тот все видел.

— Бывает, — говорит Твердохлебов. — Сергей Иванович ожидает.