— Долго, долго… Хутора обойти, в каждую дверь постучаться…

— Обменял?

— Дали кое-что… А встреться тебе кто? Народ одичал!

— Господи, как фронт ушел, год уже в лесу никого.

— Много ты знаешь! Говорят, немцы будут дорогу восстанавливать. Понаедут…

— Назначат они тебя обходчиком?

— Кто знает…

Они замолчали, задумались о чем-то.

— Отец, вернутся когда-нибудь наши?..

— Когда-нибудь…

— Да, приезжал твой любимый Федор Лукич! — Она сощурилась, и лицо ее сразу сделалось старым и злым. — Не дождался тебя, уехал.

— Что рассказывал? Как в городе?

— А ничего. Немцы. Не терплю, когда он приезжает, а тебя нет.

— Напрасно ты, Маша. Добрый человек. Железнодорожник. Отца его знал.

— Ну и пускай! Мне-то что.

— А то, что можешь остаться одна в такое время. Без помощи, без защиты. Сколько я еще проживу?

— Перестань!

— Совсем стар стал. Вот до сих пор не отдышусь… Выходи за него, Маша.

Она улыбнулась и снова стала девчонкой.

— Что ты? Жили с тобой и проживем. Устал ты… Вернутся наши, отдохнешь. Помнишь, мать все мечтала, чтоб ты ульи поставил. Ну, будешь мед собирать. — Она тронула его за плечо. — На учительницу выучусь, заработаем, Москву поедем смотреть. А?

Он продолжал хмуро смотреть в землю.

— Говорят, сильно Москву бомбили… Федор Лукич обещал еще заехать?

— Обещал, обещал. Давай-ка мешок!

— Донесу.

— Давай, давай! Тяжелый! Хлеб?

Он кивнул, улыбнулся.

— Хлебушек!

Она с неожиданной легкостью вскинула за спину мешок и, не сгибаясь, пошла вперед.

Проводив их глазами, Базанов обернулся к Мите:

— Понятно?

Митя сдвинул на лоб пилотку, поскреб макушку.

— Местное население, товарищ старший лейтенант!

— Ну?

— Что «ну»? Повезло этому Федору Лукичу — такая невеста!

— Слыхал, немцы дорогу будут восстанавливать! Все совпадает. Вот что! А ты — «невеста»!

Базанов приподнялся, прислушался, огляделся по сторонам, встал.

— Видно, дом его где-то тут недалеко.

Митя перевернулся на спину, загляделся на белое от зноя небо, сладко зевнул.

— Старший, давай другое место для лагеря искать. А то вот видишь, ходит тут, да еще с дочкой…

— Другого места нет: слева болото, справа болото… Единственный подход к железной дороге…

Базанов присел на корточки, вытащил из планшета карту, стал сверяться. Решительно сказал:

— Собирай хворост, запалим костер. Здесь будем устраиваться.

С хворостом в лесу происходили странные вещи: там, где собирал Базанов, сухие ветки попадались кучами на каждом шагу, у Мити же под ногами сплошь мокрая гниль. Митя даже разозлился:

— А ты хитрец, Базанов! Выбрал себе сухое место!

Но стоило им поменяться местами, и сухие ветки мгновенно снова полезли в руки Базанову, а под ногами у Мити все та же мокрятина.

— Слушай, Базанов, ты уже все выбрал. Вчера же дождь прошел…

— Найдешь! — жестко сказал Базанов, укладывая пирамидку для костра.

Митя притащил охапку сырого хвороста.

— Подумать, неделю назад ходил в Москве по Арбату, а сегодня за тысячу километров в лесу… Хворост… Романтика!

Базанов молча выбросил всю принесенную Митей охапку и так же молча уставился на него. Митя жалобно улыбнулся и снова отправился за хворостом.

Над пирамидкой закурился дымок. Базанов пригнулся, слегка подул, и огонь разом ладно охватил пирамидку, весело затрещал.

Сражаясь со встречными кустами, Митя прорывался с уродливой, подагрической осиной. Подтянул ее к костру, сунул комлем в огонь, деловито отер руки.

— Пусть горит! — И с опаской поглядел на Базанова. Ободренный его молчанием, мечтательно заговорил: — А симпатичная девушка! Хотел бы я влюбиться в местную. Мне эти городские ох как надоели!..

— А тебе сколько лет стукнуло? — спросил Базанов, продолжая ладить костер.

— Мне? А что? Двадцать.

— Точно?

— Неполных.

— А точнее?

— Ну восемнадцать. С хвостиком, учти! — И, обидевшись не то на вопрос Базанова, не то на свой возраст, сердито выпалил: — А ты рохля!

Базанов с любопытством взглянул на него.

— Да, да. Это не я говорю, люди поопытнее говорят.

— Сочнев?

— Он. Только не передавай ему, что я сплетничал… Хотя говори, мне все равно!

— А тебе я тоже не нравлюсь?

— А что! — с отчаянной решимостью проговорил Митя. — Все думали, его командир старшим в группе поставит. Хотя он и лейтенант. Зато огонь! Не обижаешься?