Очерет радостно завопил:

— Бережись! Медицина клизму заряжает!

С поста прибежал Мирский:

— Товарищ лейтенант, на посту очень слышен шум в лагере.

— Ну и что? Ты на посту?

— На посту.

— Ну и стой. Привыкли прятаться. Пускай Гитлер от нас прячется!

— Что тут у вас происходит? — удивился Птицын.

Сочнев подмигнул окружающим:

— Ребята в лесу трофейную водку нашли… Митя, поднеси ему.

— Вот здорово! — Птицын потер руки, причмокнул и с аппетитом выпил. — Хорошо! А то озяб…

— Ну как?

Птицын щелкнул пальцами.

— Градусов пятьдесят, шестьдесят…

Очерет аж застонал:

— Ой, не можу!.. Признав свояка!..

Птицын с подозрением оглядел хохочущих товарищей:

— Откуда здесь в лесу водка?

— Из-под земли достали! — громко сказал Сочнев, чтобы все слышали. — По желанию одной прынцессы. Сейчас и ей поднесем…

— Моя фляжка! Свинство! Как не стыдно! Хамство!

— Сам же пил, — засмеялся Сочнев.

— Командиру отряда доложу! В Москву! Вернемся с операции — под суд!

Сочнев поскучнел:

— Ладно, брось.

Но Птицын рассвирепел:

— Брось?! А тебя ранят, чем раны обработаю? Куда скальпель положу?

— Клади куда хочешь. Вот еще…

— Та що ты, Птица? В армии завсегда медицинский спирт пьют! — успокаивал его Очерет. — Батько, дозволь заспивать?

Сочнев картинно развалился у пня:

— Давай «Галю».

Но только Гриць затянул «Ой ты Галю, Галю молодая…», рядом с ним неожиданно появился Базанов. Он устал, взмок, фуражка сдвинута на затылок, на коленях глина — видно, немало поползал у насыпи.

— В чем дело? — тихо спросил он.

— Входим в спортивную форму! — Сочнев попытался незаметно принять более скромную позу. — Митя, поднеси командиру!

— Постой! — так же спокойно сказал Базанов и отвел Сочнева в сторону. — Откуда водка?

Сочнев попытался острить:

— Партизан водку из дуба выдоит!

— Серьезно спрашиваю.

— Ну, у фельдшера было.

— Он сам дал?

— Какая разница! Сашка, делов-то!.. Трахнем по сто грамм.

— Лейтенант Сочнев, кто взял у фельдшера спирт?

— Я велел.

— В другой раз за это расстреляю! — мягко сказал Базанов, поглядывая на Сочнева снизу вверх с виноватой улыбкой, будто заранее прося извинения за то, что непременно это сделает.

И Сочнев сорвался:

— Стреляй сейчас! Стреляй перед строем! Пока ты в Москве отсиживался, я тут полгода фрицев бил! И ты меня учить хочешь? Они до Волги дошли, а мы должны под кустом сидеть, молчать в тряпочку?!

— У нас есть задание.

— С кем ты его выполнять будешь? Народ надо спаять, сплавить…

— Водкой?

— Да, и водкой. Не барышни.

Сочнев еще пыжился и кричал, но разговор уже кончился.

Базанов махнул рукой:

— Распорядись оставшийся спирт отдать фельдшеру. И немедленно.

— Иди к черту!

Не обратив на это никакого внимания, Базанов стал устраиваться у костра.

— Посплю маленько, а то умаялся… На уклоне там местечко весьма удобное… Через два часа разбуди, Сочнев.

Когда Митя подошел к Сочневу, тот все еще стоял возле Базанова и сосредоточенно рассматривал верхушки сосен, покачивающиеся в светлеющем небе.

— Товарищ лейтенант, вот для Базанова порция…

— Нам потребуется спирт… для одного дела… — сказал Сочнев, не оборачиваясь. — Собери все, что осталось.

— Полфляжки еще есть. А ребята настроились… И ты же сказал…

— А теперь кто говорит, не я, что ли? — внезапно заорал Сочнев на Митю так, что тот даже попятился. — И отдай фельдшеру, пусть подавится! Выполняй!

Митя исчез. К Сочневу подошла Вера. Сочнева всегда поражало, что ни бессонница, ни усталость не стирали с ее белого лица свежести.

— С добрым утром, лейтенант, спасибо за ватничек, а я все ждала шампанского из-под земли.

— Дождешься тут, — пробурчал Сочнев.

— Бедной птичке подрезали крылышки!

Только сейчас понял Сочнев, что Вера смеется над ним.

— А я, между прочим, вас не вызывал, товарищ радист.

— Разрешите идти?

— Пожалуйста.

…Несколько дней жизнь в лагере протекала спокойно. Люди ходили в ближнюю разведку к разрушенному мосту. Базанов дважды виделся с Машей. Новостей все не было.