— Я слышал, что в прошлом году он заставил купца Тарасова трижды прийти на приём, прежде чем тот подписал бумаги. А в конце содрал с него лишние пять процентов.

Я постучал пальцами по столу, обдумывая их слова.

— Посмотрим. Может, завтра у него будет хороший день.

— Или плохой, — пробормотал Николай, отправляя в рот кусочек мяса. — Для нас это одно и то же.

— Главное не дать понять, что мы заинтересованы в рельсах больше, чем Суханов, — добавил я.

— А если он всё же начнёт торговаться? — Сергей внимательно следил за каждым моим движением.

Пётр усмехнулся, откладывая вилку:

— Тогда Кирилл напомнит ему, что Пестовы не привыкли кланяться. Даже перед губернаторами.

За столом повисла короткая пауза, потом все разом улыбнулись и покосились на меня.

Утром я отправился в столицу колонии вместе с Сергеем Бадаевым.

Находилась она, по моим меркам, не слишком далеко, всего в шестидесяти километрах от нашей строящейся фабрики.

Виталий Кучумов остался помогать с печами, его опыт в работе с высокими температурами здесь был бесценен.

Перед отъездом он пообещал проверить систему отвода тепла и, если потребуется, внести коррективы.

— Только не перегружайте печи, — забеспокоился Сергей. — Лучше медленнее, но без аварий.

— Не переживай, — Виталий уверенно кивнул. — Я знаю, как обращаться с огнём.

Он не просто знал, он чувствовал огонь в печах, ведь это была его стихия.

Дорога заняла чуть больше полутора часов.

Если бы не эти вечные подъёмы и спуски, из-за которых машина то и дело грозила перегреться, мы бы добрались за час.

— Чёрт, — проворчал я, глядя на стрелку датчика температуры. — Ещё пара таких горок, и нам придётся останавливаться.

— Здесь каждый километр — испытание, — заметил Сергей, вглядываясь в раскалённый горизонт. — Но хотя бы дорогу проложили по огнеупорному сланцу. Без него мы бы не проехали и трети пути.

— И то хорошо, — я снизил скорость, давая двигателю передохнуть.

— Как думаешь, Суханов уже ждёт нас с распростёртыми объятиями?

— Скорее, с протянутой ладонью, — хмыкнул я. — Чтобы я положил туда побольше золотых.

Войдя в город, сразу же оценил его необычную архитектуру.

Это был каменный лабиринт, построенный из тёмного, почти чёрного камня. Дома здесь стояли вплотную друг к другу, словно солдаты на параде.

Но главное это водонапорные башни. Их оказалось больше, чем где бы то ни было.

Огромные конструкции из камня возвышались над крышами, напоминая стражей, следящих за тем, чтобы в этом пекле оставалась хотя бы капля воды.

Каждая башня имела свою историю: кто-то строил их на свои деньги, кто-то получил в подарок от императорской канцелярии.

Но все они служили одной цели: держать жизнь под контролем. Без воды нет людей. Без людей нет власти.

Я быстро сориентировался, даже в новом городе чувствуя себя как дома.

Когда мы подъезжали к администрации — массивному зданию из тёмного камня с колоннами — к машине внезапно подбежал мальчик лет двенадцати с торчащими из-под тюрбана волосами и испуганным взглядом.

— Господин Пестов? — уставился он на меня.

Кивнул.

Парень тут же сунул мне в руки конверт с сургучной печатью «Д. Р.» и, не дожидаясь ответа, исчез в переулке так же быстро, как и появился.

Сел назад в машину подальше от раскалённого солнца и вскрыл письмо. Внутри было всего несколько строк: «Губернатор страдает от редкой формы термической хвори. М.»

— М… — прошептал я, понимая, что это значит. Митя, а точнее, Дмитрий Романов. Значит, он уже в курсе моих замыслов. И решил помочь.

Сергей вопросительно поднял бровь, но я лишь отмахнулся.

— Похоже, у нас появился козырь, — сказал я, пряча письмо во внутренний карман пиджака. — Пойдёмте, господин Бадаев. Пора познакомиться с его превосходительством.

Но перед тем как войти в здание, я открыл багажник и достал оттуда демонстрационный набор Пестовских эликсиров, прихватил с собой.

Аудиенция с губернатором Сухановым была назначена в его резиденции — отдельном крыле административного здания, полностью построенном из чёрного обсидиана.

Секретарь проводил нас в приёмную. Его улыбка была слишком широкой, слишком натянутой.

Подобострастие — признак того, что его хозяин непростой человек.

За столом, заваленным бумагами и бронзовыми чернильницами, сидел Лев Иванович Суханов — генерал-губернатор, человек, который правил этой колонией и явно не собирался ни с кем делиться властью.