Рассерженный врач резко ответил, что врачи тут ни при чем, ребенок, мол, задохнулся еще в утробе матери.

…В середине дня пришла другая смена врачей. Ворчливую акушерку сменила тихая пожилая женщина, а вместо сердитого врача к работе приступила симпатичная женщина с тонкими бровями и большими загнутыми вверх ресницами. Увидев ее, Амангюль не испытала особой радости. Есть лица, которые сразу же к себе располагают. А холеное лицо врача говорило скорее о большой любви к себе, нежели к своим пациентам. Но что делать? И Амангюль решила поговорить с ней. Во время обхода она рассказала врачу свою историю и с тревогой просила сделать все возможное, чтобы роды прошли нормально. Та, показав в улыбке ослепительные зубы, заверила, что беспокоиться не нужно, что все и так будет в порядке, По ее мнению, роды начнутся к вечеру, поэтому она велела акушерке позвать ее, как только будет необходимо. Амангюль решила поговорить и с акушеркой. Та душевно отнеслась к ней, советовала, как лучше переносить схватки и подготовиться к родам.

Приближалось время… Схватки были такими нестерпимыми, будто большая черная змея разгрызает изнутри левую сторону живота, потом доходит до правой и там немного успокаивается Не успевала Амангюль перевести дыхание, змея снова приступала к своей работе. Снова боль начиналась в левой стороне живота и горячей волной снова поднималась, казалось, по всему телу. Всякий раз, когда начинались схватки, Амангюль почти теряла сознание. Судорожно извивающуюся от боли, ее положили на родильный стол.

Слова ее смуглой соседки "Первый раз трудновато будет" показались ей насмешкой. "Не трудновато, до невозможности трудно, нестерпимо больно и страшно", — думала Амангюль в те редкие минуты, когда могла о чем-то думать. К тому же, несмотря на обещание, врач не пришла. Роды принимала одна акушерка. Она уверенно дала Амангюль несколько необходимых советов: как напрягать и расслаблять мышцы живота. Сначала Амангюль пыталась следовать советам акушерки, но когда боль стала будто разрывать ее изнутри, когда даже кости нестерпимо болели, стало не до советов… Черная змея безжалостно глодала ее плоть. Амангюль вцепилась в железную перекладину стола так сильно, что пальцы рук стали совершенно белыми и захрустели в суставах. Сквозь сжатые зубы она издавала глухое звериное рычание, которое порой переходило в долгий стон. Затем вдруг вместе со жгучей волной боли перед глазами у нее вспыхнули радужные пятна — и все застлал желтый туман. Акушерка побежала за помощью — самой ей было уже не справиться…

Когда сознание вернулось к Амангюль, она увидела возле себя множество людей в белых халатах. Один из них приставил к ее рту кислородную маску, другой делал переливание крови, но главное — тяжесть и боль отступили. Амангюль по привычке перевела глаза на живот, возвышавшийся огромным болезненным холмом. Яо его не было. Ее живот был небольшим и плоским. Значит, ребенок родился! Амангюль облизала пересохшие губы и хрипло спросила:

— Живой?

— Стараемся оживить, — ответил один из врачей.

Красивая женщина-врач маленьким насосом что-то высасывала из носа ребенка, дула ему в рот. Слышалось слово "вакуум". Ребенок хрипел, но вдруг издал чистый пронзительный крик, который, казалось, преодолел какую-то преграду и вырвался на волю. Врач поднял ребенка вверх, приказав акушерке резать пуповину. Амангюль удалось рассмотреть, что это мальчик, сынок. Его взвесили, надели на ручку резиновую бирку и положили под специальную лампу.

Амангюль бессильно уронила голову. Перед глазами снова вспыхнули радужные пятна. Временами они исчезали и наступала темнота. Амангюль понимала, что и она, и ее ребенок были близки к смерти. Только счастливый случай помог им избежать ее. Она радостно улыбнулась. В конце концов все обошлось и благополучно завершилось…

Амангюль отвезли в палату. Ее кровать оказалась рядом с кроватью смуглой женщины. Соседки, волновавшиеся за нее, все разом заговорили с облегчением. Амангюль попросила напиться. Смуглая женщина налила ей из термоса чая. Положила кусок сахара, размешала. Амангюль залпом выпила целую кружку. Никогда еще чай не казался ей таким вкусным и живительным. Он, как целебный бальзам, прибавлял силы и успокаивал боль. Эта кружка чая навсегда осталась в памяти Амангюль. Затем пришла медсестра и сделала ей укол. "Если будет плохо, позови", — сказала она перед уходом.

До утра Амангюль удалось два раза задремать. Но, видимо, напряжение еще не спало. Она все время видела страшные сны, от которых тут же просыпалась. То на нее набрасывалась огромная свирепая собака, то она чуть не попадала под машину.

Утром от Нокера пришла передача и записка: "Милая, спасибо, совершила подвиг. Ваше здоровье — мое счастье". На глаза Амангюль навернулись слезы.

В этот день обитатели палаты молча отдыхали. Они выполнили свою великую миссию, перетерпели ради этого немыслимые муки и теперь восстанавливали растраченные силы. В палате стояла тишина. Только иногда слышались негромкие стоны одной из женщин, которой после родов нездоровилось. Из других палат доносился шумный разговор, слышался крик детей. На следующий день и в их палате женщины разговорились, начали вставать.

Амангюль чувствовала себя неплохо. Правда, испытывала слабость, но такое состояние после столь тяжелых родов было нормальным, тем более что для Амангюль все ллогло окончиться значительно хуже.

Вскоре смуглая женщина стала лидером всей палаты. Всегда спокойная и рассудительная, она никогда не теряла присутствия духа, старалась помочь другим, чем могла.

В родильном доме не хватало младшего медицинского персонала. Амангюль запретили в течение недели подниматься с постели, и смуглая женщина все время преданно ухаживала за ней. Меняла белье Амангюль, помогала есть, готовила для нее чай. Поэтому, когда та выписалась, Амангюль почувствовала себя очень неуютно. Она успела привязаться к своей соседке, полюбить ее.

Однажды, когда всем принесли на кормление детей, Амангюль почему-то не принесли сына. Она так разволновалась, что позвали медсестру. Но волнение оказалось напрасным. Просто детей-"вакуумщиков" начинали приносить кормить позднее на день-два.

Вскоре ребенка принесли и ей. Он не умел еще сосать, Амангюль растерялась, не зная, что с ним делать. Ребенок вертелся, кричал, даже покраснел от крика. Наконец он приспособился и начал сосать. Впервые Амангюль испытала чувство, непривычное и новое для себя. И только теперь по-настоящему полюбила своего ребенка.