Долина Рефаимов в окрестностях Иерусалима. Современная фотография.

Jose HERNANDEZ Camera 51 / Shutterstock

Этимология слова «терафим» неясна. Позднейший раввинистический Таргум (Псевдо)Йонатана (I тыс. х. э.) сообщает, что они изготавливались из черепов принесенных в жертву первородных детей; головы особым образом консервировались, а под язык им клалась металлическая пластинка с волшебным заклинанием. Скорее всего, это лишь фантазии позднейшего читателя; тем не менее любопытно, что почитание консервированных — загипсованных — черепов действительно существовало в Ханаане, однако за много тысяч лет до израильтян. Такие черепа находят в Иерихоне и других первогородах, созданных около 9000-х гг. до х. э. Возможно, терафимы представляли собой позднейшую, уже не связанную с непосредственными черепами форму репрезентации тех же представлений.

Отдельная традиция, связанная с великанами, использует для них слово «нефилимы» — гиганты (в синодальном переводе — исполины, букв., возможно, «вызывающие удивление») [82] . Мы находим ее в книге Бытия в связи с началом Всемирного потопа, однако в действительности она, по всей видимости, некогда существовала отдельно. Согласно ей, в древности на свете жило много великанов-богатырей, которые были полулюдьми, полубогами:

Сегодня в тексте немедленно за этим следует сообщение, что земля переполнилась преступлениями людей, в связи с чем Творец пожалел, что создал их. Это формирует негативный контекст для сообщения о нефилимах. Однако сам фрагмент, — в том числе его утверждение, что речь идет об «издревле славных» богатырях, — заставляет предполагать, что первоначально отношение к нефилимам было более позитивным. Тем не менее, в связи с краткостью фрагмента, этот первоначальный контекст был полностью утрачен традицией; в итоге позднейшие читатели библейского текста — например, авторы книги Стражей (III–II вв. до х. э.) и книги Юбилеев (II в. до х. э.) — будут относиться к нефилимам как к катастрофическому, а не достославному явлению. Согласно книге Юбилеев, именно их появление стало причиной потопа, а оставшиеся после их гибели бестелесные божественные души сделались духами болезней, страстей и соблазнов.

Известны и другие виды или формы духов. Так, мы уже упоминали о служебных духах, вселявших в людей пророчество; с другой стороны, существовали и злые духи, олицетворявшие душевные болезни. Так, упоминается, что временами дух (или «злой дух от Бога») овладевал царем Шаулом (Саулом), вынуждая его совершать импульсивные действия нечеловеческой силы: разрубать быков на части (1 Цар. 11:6–7), бросать в окружающих копье (1 Цар. 18:10ff, 19:9ff). Приступы «духа» частично облегчались игрой на музыкальных инструментах — тогда он отступал. Неизвестно, как именно соотносились первоначально эти духи с рефаимами или нефилимами, однако в библейских текстах они уже предстают целиком подконтрольными Господу и приходящими по Его приказу.

Таким образом, среди древних израильтян мог существовать целый спектр представлений о потусторонних существах, которые частично коррелировали с культом мертвых и иногда противостояли ему, а также отчасти связывались с исполинским ростом. Покойники могли являться с пользой или вредом для живых, однако в целом представления о посмертной жизни были развиты достаточно слабо. Отдельную группу существ могли представлять собой полубоги (нефилимы), которые со временем стали восприниматься как злые духи.

Итак, мы видим, что до становления еврейского монотеизма, и даже параллельно с ним, у древних израильтян могли существовать представления, близкие к представлениям других народов Ханаана. Часть из них была полностью отвергнута, часть — отошла на второй план и сохранилась в библейских текстах лишь более или менее случайно. Сохранившиеся следы в большинстве случаев уже отражают влияние новых, монотеистических представлений, в связи с чем архаические образы и мифологемы претерпевают смысловое или внешнее изменение. В одних случаях они купируются и вставляются в новый контекст — например, соотносятся с событиями Священной истории. В других они используются как метафоры в сфере теологии или даже политики: для обозначения Египта, Вавилона, Тира и других фигурантов глобального процесса в Восточном Средиземноморье. Как живые архаические мифы они замолкают. Потребуется еще несколько сотен лет, чтобы в мире уже утвердившегося монотеизма и канона Писания они стали предметом внимания мистически настроенных комментаторов, которые будут пытаться заново восстановить устную мифологему через ее случайное упоминание в священном тексте. Хотя некоторые из архаических мотивов и образов таким образом восстановятся и повторно повлияют на еврейскую картину мира в дальнейшем, все же на какой-то период они целиком утратят мифологический характер и растворятся в библейском тексте, разложатся, потеряют буквальное значение. Это будет знаменовать торжество совершенно иного типа мышления.

Отдельные боги будут забыты и запрещены, а элементы их образа перейдут Единому Богу; на смену мифа о его деяниях придут, с одной стороны, история, а с другой — теофания. Конечно, теофания будет содержать черты архаической образности, однако они будут усложняться и делаться все более и более трансцендентными. Женский образ исчезнет целиком, чтобы возродиться, как и ряд других образов божеств-спутников, в виде свойства, атрибута Единого — Мудрости. Борьба с хаосом будет абстрагирована и со временем превратится в творение порядка из ничего одним лишь Божественным Словом. И все-таки архаические образы раз за разом будут снова проступать сквозь конструкции монотеистического мышления.

В этой главе мы становимся на чуть более твердую почву. Здесь нам предстоит описание представлений о Божестве, пришедших у евреев на смену архаической мифологии, — иными словами, того самого сообщения, которое несут в себе библейские тексты. Самое трудное здесь — остранить [83] это сообщение, отделить его от наших стереотипных взглядов на него. Для этого мы используем исторический метод: попытаемся рассмотреть авраамическую веру не только как завершенный продукт, но и как процесс становления. В связи с этим в данной главе основное внимание будет уделено материалу пророческих книг, созданных до окончательного формирования канона Пятикнижия, а то, что связано с этим каноном, мы перенесем по большей части в следующие главы.