Это сложные тексты, частично написанные стихами или напоминающим стихи речитативом, изобилующие метафорами, многозначностью и игрой слов, так что часто смысл их предсказаний остается туманным. Тем не менее, что ясно видно в их учении, так это по-прежнему сочетание критики социальной несправедливости, с одной стороны, и критики многобожия — с другой. «Не умеют поступать справедливо, насилием и грабежом собирают сокровища во дворцы свои!» — сетует Амос (3:10). «Ох вы, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что не остается места!» — вторит ему Ишайя (5:8).

Ишайя был приближен к царю-реформатору Хизкии и выступал, по-видимому, его личным советником. В связи с этим многие его пророчества связаны с внешней политикой. Иерусалимское царство (Йеѓуда, Иудея) было в это в это время в вассальной зависимости от Ассирии и платило ей дань. Многие в Иерусалиме рассчитывали на поддержку Египта против Ассирии и мечтали об освобождении от имперского гнета. Пророк Ишайя же принадлежал к противоположной партии. Ему принадлежит образ Ассирии как бича или жезла Божьего гнева, которым Бог лишь временно — зато необоримо — наказывает Иерусалим за его преступления (Ис. 10). Таким образом, ассирийскому владычеству бесполезно сопротивляться, и единственным оружием может быть лишь обращение к Богу. Напротив, гордыня ассирийского царя, который воображает себя самоличным покорителем всех народов, обернется в итоге его собственным падением, однако не сразу.

Царь Хизкия все же отложился от Ассирии, ответом на что стал карательный поход царя Синаххериба. Иудея была разорена, а Иерусалим около 701 г. до х. э. подвергнут осаде. Посланники Синаххериба агитировали осажденных сдаваться, апеллируя к противникам религиозной реформы. «На что надеется Хизкия? — вопрошали они. — Если на Египет, то он не поможет, а если на Господа, то не Его ли храмы и жертвенники были разрушены Хизкией по всей стране? Быть может, Господь и послал Ассирию разорить эту страну?» (4 Цар. 18, Ис. 36). Хизкия оделся во вретище и отправился в Храм со следующей молитвой:

Ответ на молитву иерусалимского царя пришел через пророка Ишайю: от имени Бога он, согласно библейскому рассказу, обратился к Синаххерибу со следующим прорицанием. В нем получает развитие представление о том, что Творец целиком предопределяет исторические события даже вопреки воле их акторов:

Таким образом Ишайя заявляет, помимо прочего, о существовании предвечного божественного плана всех событий и предрекает Синаххерибу отступление. Поразительно, но последний действительно не стал брать Иерусалим, а вернулся в Ассирию. Ученые допускают, что причиной тому могла быть угроза дворцового переворота. В любом случае Иудее был нанесен значительный ущерб, а ее лояльность восстановлена: опустошенное, без городов и войска, с урезанной территорией, Иерусалимское царство еще долго не могло пытаться противостоять империи. Сам Синаххериб в своих анналах пишет, будто он запер Хизкию в Иерусалиме, «как птичку в клетке». Тем не менее тот факт, что Синаххериб вернулся восвояси, а Хизкия, несмотря на его бунт, был оставлен на престоле (а не казнен), сохраняет определенную удивительность.

Витражное окно с христианским изображением пророка Йиша-Яѓу. Церковь Святого Матфея в Чарльстоне, Южная Каролина, США.

Cadetgray / Wikimedia Commons (по лицензии CC BY-SA 3.0)

Не менее удивительным казалось спасение Иерусалима и многим современникам. Пророческая легенда изображает это событие как предсказанное Ишайей чудо: согласно библейскому рассказу, ночью пришел ангел Господа и убил примерно каждого десятого ассирийского воина, что и вызвало поспешное отступление. Параллельную легенду об отступлении Синаххериба от пограничного египетского города Пелузий приводит Геродот: неожиданный уход Синаххериба произвел впечатление и на другие города региона (возможно, именно под влиянием иерусалимских событий). В версии Геродота воины Синаххериба поспешно бежали из-за насланных богом Гефестом (вероятно, Гором) полевых мышей:

Сопоставляя две эти легенды, исследователи обращают внимание, что мышь была символом чумы. Таким образом, они предлагают видеть в мотиве мышей иносказание, указывающее на эпидемию, что могло бы быть аналогом «ангела» в библейской версии. В связи с этим часто пишут о чуме или тропической лихорадке как об истинной причине спасения Иерусалима и Пелузия. Тем не менее на самом деле оба мотива могли быть независимо порождены самой внезапностью отступления ассирийцев.