Не останавливаясь на достигнутом, Афонсу попросил или получил в подарок герб для королевства, заказанный королем Португалии и непосредственно вдохновленный традициями геральдики Португалии. сверхъестественную поддержку АфонсуНа гербе было изображено пять мечей, символизирующих небесное вмешательство бойцов, одержавших победу в битве; раковины гребешков, являющиеся атрибутом святого Иакова; и два разбитых идола, призванные символизировать " обращения королевства" и его победы над язычеством. В одном из писем Афонсу I он с гордостью говорит об этом: " Это показалось нам очень справедливым, помимо многих милостей и похвал, которые мы воздали Господу нашему за дарование нам столь великой милости и милосердия; и [что, учитывая] столь явное и очевидное чудо и великую победу, мы чтим эту память в нашем [гербе], чтобы грядущие короли в королевстве и светлости мани Конго не забывали ни в какое время эту великую милость и благодеяние, которые были столь чудесно совершены для их короля, королевства и народа"." ¶

Другим ключевым аспектом укрепления власти Афонсу была демонстрация полного овладения новой верой. Однако вопрос о том, насколько искренней и однозначной была его вера, или же он руководствовался скорее тактическими и политическими мотивами, до сих пор вызывает споры среди историков.

Аналогичным образом, даже на основании сохранившейся относительно обширной документации невозможно определить идеальную иерархию приоритетов португальцев в установлении столь глубоких отношений с Конго. С самых первых контактов новоприбывшим было известно, что регион изобилует высококачественными медными месторождениями, которые они, несомненно, жаждали заполучить, наряду с различными другими минералами, особенно серебром, безуспешные поиски которого продолжались вплоть до XVIII века. В ранней истории Атлантической империи, где мотивы португальцев и испанцев часто были связаны с острой конкуренцией между ними, некоторые склонны интерпретировать одержимость Лиссабона серебром на западе Центральной Африки как своего рода эхо, последовавшее за грандиозными открытиями этого металла Испанией в Потоси и в Мексике. В обоих этих местах добыча серебра пережила огромный бум во второй половине XVI века.

На мой взгляд, все это выглядит почти в точности наоборот. Как я уже утверждал, именно Испанию подтолкнули к открытиям и завоеваниям в Америке ее собственные жадные чувства к Португалии после успехов Лиссабона в Западной Африке и, в частности, обеспечения чрезвычайно выгодной торговли золотом в Эльмине. Эта торговля развернулась примерно за полвека до начала американской серебряной бонанзы и разожгла в Испании решимость сделать собственные открытия, чтобы сравняться с португальскими. К 1490-м годам Лиссабон отправлялоколо шестисот килограммов золота из Эльмины в год.

Между тем Конго и его ближайшие окрестности быстро оказались связаны с испанской добычей серебра в Северной и Южной Америке, поскольку Португалия в соответствии с Тордесильясским договором, санкционированным Ватиканом, имела исключительные права на торговлю в Африке, включая раннюю атлантическую торговлю рабами. Поэтому Испания в значительной степени зависела от португальских поставщиковпоставляли , которые через асиенто чернокожую рабочую силу, необходимую для развития горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства в ее владениях в Новом Свете. Например, не позднее 1629 года рабы из Конго и его окрестностей играли настолько важную роль в поддержке испанской добычи серебра в Боливии, чтокатехизис на кимбунду в Лиме был опубликован , одном из основных языков западной части Центральной Африки, а в течение нескольких десятилетий использовалась грамматика кимбунду-испанского языка для облегчения общения с растущим числом конгольских невольников, которых заставляли работать на фермах и других важных вспомогательных работах в районе Потоси.

Однако невольничий трафик из Конго не заставил себя ждать, когда по другую сторону Атлантики Испания стала добывать серебро. Хотя торговля людьми Португалии с этим королевством началась совсем в небольших масштабах, она началась почти сразу. Похоже также, что по крайней мере с момента установления торговых отношений с королевством Бенин на северо-западе португальцы все больше убеждались в том, что приближаются к разгадке тайны легендарного африканского христианского монарха, которого они называли Престером Джоном, полагая, что река Конго может стать ключом к его поиску. Однако наряду с подобными мотивами следует также упомянуть престиж и влияние, которые Португалия хотела приобрести в Риме и в Европе благодаря заявлениям о том, что ее империализм, основанный на находках, завоевывает новообращенных в католическую веру.

Какими бы ни были его собственные мотивы, несомненно то, что очевидная искренность обращения Афонсу произвела глубокое впечатление на многих европейских гостей его королевства. Как писал об Афонсу один из корреспондентов, Руи де Агиар, королю Португалии Мануэлю в 1516 году:

Его [преданность] христианству такова, что он кажется мне не человеком, а Ангелом, которого Бог послал в это Королевство, чтобы обратить его... потому что я могу сказать Вашему Высочеству, что он сам знает больше о Пророках и Евангелии Господа нашего Иисуса Христа, и обо всех житиях Святых, и обо всех обрядах Святой Матери Церкви, чем мы сами, и учит нас о них... . он говорит так хорошо и правильно, что мне кажется, что через него всегда говорит Святой Дух: потому что, мой господин, он не делает ничего другого, кроме как учится, и много раз засыпает над своими Книгами, и часто забывает есть и пить, потому что [теряется] в разговорах о вещах Господа нашего.

Подобные меры были только началом. Афонсу, который будет править королевством Конго в течение тридцати четырех лет, был не только решительным и тактически проницательным лидером, но и дальновидным. Возможно, лучшим отражением этого является то, что он почти сразу же предпринял значительное расширение усилий, начатых его отцом, по отправке сыновей элиты Конго в Португалию, а затем и в другие страны Европы, для обучения грамоте, вопросам веры и образу жизни европейцев шестнадцатого века. его собственных потомковСреди них было до тридцати пяти и родственников по клану, некоторые из которых быстро отличились там своими способностями к обучению.

Например, Энрике, один из сыновей Афонсу, был рукоположен в Португалии , а в 1518 году получил титул епископа in partibus infidelum, что означало председательство на языческих территориях в Африке. Начиная с 1530-х годов и в течение всего следующего столетия Конго часто отправлял миссии в Ватикан, что отражало глубокое понимание королевством институциональной власти и политической центральности католической церкви в Европе. Хотя один конголезский посол начала XVII века в Ватикане, Антонио Мануэль, получил полное образование в своей стране, его свободное владение португальским и латинским языками и знание Священного Писания произвели на хозяев такое глубокое впечатление, что Папа Павел V совершил над ним последние обряды, а затем похоронил в Ватикане с большой церемонией. портрет Антонио Мануэля По сей день хранится в баптистерии Санта-Мария-Маджоре в Риме. Хотя дипломатия королевства часто терпела неудачи, она упорно искала поддержки Рима как противовеса Португалии.