Несмотря на это, на протяжении примерно столетия отношения между Конго и Португалией, двумя далеко отстоящими друг от друга обществами в самом начале новой эры, лучше всего понимать как взаимопроникновение, а не одностороннее доминирование - каждая сторона делала все возможное для продвижения своих интересов, но при этом понимала и даже уважала незнакомую социальную структуру другой стороны и была в курсе всех событий дня. Одним из многих признаков такого взаимопроникновения является история конголезского дворянина по имени Антонио Верейра, который занимал важную должность фактора, или сборщика налогов, в Португалии и женился на королевской семье этой страны в середине XVI века.

Здесь необходимо сделать паузу, чтобы понять, насколько контуры истории Конго отличаются от того, что происходило примерно в то же время в захваченной испанцами Америке, где крупные государства коренного населения, такие как ацтеки и инки, если взять два самых крупных и известных примера, были уничтожены почти сразу после контакта, последнего силами 170 человек . По всей Испанской Америке христианство насильно насаждалось и использовалось как инструмент завоевания, и португальцы в Бразилии относились к коренным культурам, с которыми они столкнулись, даже более презрительно, чем испанцы. Португалия пренебрежительно отзывалась о коренном населении своей новой колонии как о " не признающем ни Бога, ни закона ", а также использовала свои религиозные ордена для загона и индоктринации новых завоевателей.

После установления двусторонних связей в последние годы XV века Конго, напротив, не платил Португалии дани, да и Лиссабон ее не требовал. Правда, сначала Жуан I, а затем его сын Афонсу I просили и получали от Португалии разного рода помощь, но о таких вещах договаривались и скрупулезно оплачивали. одна из сделок о военной помощиНапример, включала в себя шесть португальских кораблей, укомплектованных 180 моряками, 40 солдат с огнестрельным оружием, две пушки среднего калибра, 1000 артиллерийских снарядов, 300 алебард и другие предметы. С самого начала Афонсу использовал экспорт рабов для " поддержания дипломатических, материальных и культурных связей " с Португалией. В письме, отправленном в Лиссабон в 1514 году, он отметил, что отправил в Португалию 50 рабов и 800 медных манильев, чтобы " купить нам упомянутую помощь , в которой мы нуждаемся". Позже он упоминал о вывозе пятисот рабов, чтобы покрыть расходы на содержание двух своих племянников в Лиссабоне.

Так и случилось, что ни одно африканское государство любого размера не было завоевано европейцами вплоть до XIX века, даже в условиях интенсивных и продолжительных контактов, которые способствовали развитию работорговли. Со своей стороны, Конго в течение более чем полутора веков после открытия королевства Диогу Кау находилось в хороших отношениях с Португалией - отношениях, которые можно понимать только как отношения между функциональными партнерами. Это объяснялось не только прочностью, присущей королевству и его институтам во время контакта между двумя цивилизациями, но и находчивостью и умом государственного устройства Конго и некоторых его лидеров, таких как Афонсу I.

Как следует из только что упомянутого пакета помощи, Афонсу I четко представлял себе, чего он хочет от зарождающихся отношений с Португалией. Похоже, он почти с самого начала уделял особое внимание необходимости защищать свое королевство от политических или церковных посягательств. Проще говоря, он рано понял, что существует тонкая грань между тесными отношениями между государствами и открытостью Конго для господства или дестабилизации из-за рубежа. Отправка студентов в Европу дала его элите глубокое и тонкое понимание путей иностранцев, и на некоторое время это укрепило усилия Конго по защите своего суверенитета. В частности, была создана независимая местная церковь, приходы которой по всему королевству возглавляли не португальцы, а местные светские учителя веры.

Грамотность стала еще одним важным инструментом конголезского государственного управления, который использовался как для поддержания внешних отношений с Португалией и Европой, так и для совершенствования систем налогообложения, отправления правосудия, и даже ведения архивных записей. В связи с этим особое внимание уделялось созданию собственной системы образования королевства. Хотя в ней работали португальские преподаватели по этому языку и латыни, а также в некоторых высших учебных заведениях для избранных студентов, она настаивала на тщательном контроле со стороны самого Конго. Примечательно, что к середине 1520-х годов Афонсу I начал распространять образование на сельское население и учредил школы во всех частях королевства.

Хотя полномасштабный кризис между Конго и Португалией разразится лишь в XVII веке, важные точки напряжения и расхождения начали появляться уже в первые десятилетия отношений. Быстро освоив христианскую веру, Конго начал ходатайствовать о предоставлении ему собственной епископальной кафедры менее чем через два десятилетия после принятия новой государственной религии. Но Португалия, которая считала, что контроль над католической церковью - это средство максимального усиления своего влияния на Конго и окружающий регион, пролоббировала это предложение в Риме и одержала верх. В результате новая колония Лиссабона Сан-Томе, где председательствовали португальские епископы, стала административным центром церкви для всего региона. Конго получил аналогичный отказ в просьбе о предоставлении суверенитета над Сан-Томе, и еще один отказ - в стремлении получить мореходный корабль или корабли, которые Афонсу I хотел купить у Лиссабона. Поскольку Сан-Томе стал главным центром португальской торговли и коммуникаций в регионе, он усердно сопротивлялся всему, что могло бы увеличить автономию Афонсу I, и даже перехватывал большую часть его официальной корреспонденции, чтобы помешать ему общаться с Лиссабоном. Тем временем король Жуан III, сменивший Мануэла II на португальском троне в 1521 году, видел мало пользы от поддержки интересов африканского королевства против интересов своей процветающей сахарной колонии у побережья.

* Удивительные параллели существуют между конголезцами и инками Южной Америки, одной из крупнейших империй в мире на момент первого контакта с европейцами в начале XVI века. У инков также была система выборных правителей, что часто приводило к бурной смене власти. Когда Франсиско Писарро во главе небольшого испанского экспедиционного отряда завоевал правителей, у них как раз шла гражданская война. Историки утверждают, что инков повергло в еще большее смятение и сомнения давнее прорицание о том, что Двенадцатый Инка, их правитель в то время, станет последним в империи. Появлению испанцев предшествовала опустошительная эпидемия, вероятно, желтой лихорадки, которую чужеземцы принесли в мир инков, хотя казалось, что она их опережает, убив правящего императора инков и начав борьбу за его преемника. Все это, возможно, вселяло в людей большие сомнения, и, возможно, некоторые из них несколько смиренно интерпретировали прибытие странных бородатых мужчин, чьи дома двигались по морю, как ветер, и могли " издавать ужасный гром из своих судов", как пророческие предвестники гибели.