Бенин был еще одним сильным государством с разнообразной экономикой до прихода европейцев, но он мало интересовался европейскими товарами и европейской религией . Настолько мало, что он прекратил торговлю рабами с новоприбывшими вскоре после ее начала. Христианство же, напротив, по своим собственным причинам оказало мощное, почти мгновенное влияние на правителей Конго. Отчасти эта привлекательность может быть объяснена некоторыми из его собственных, ранее существовавших верований. По роковому стечению обстоятельств, космология Конго считала, что где-то за океаном существует царство высших существ, где обитают белые существа. Хотя это спорно, возможно, жители Конго уже использовали крест в качестве важного религиозного символа; если это так, они были бы потрясены, когда парусные суда португальцев появились у их берегов с привычной формой религиозной иконографии, которую конгольцы считали врожденной для своей собственной культуры.

Когда Олауда Экиано, с которым мы недавно познакомились, был взят в плен и продан в работорговлю, будучи юношей-игбо, на побережье залива Биафра, он рассказывал о своем ужасе при мысли о планах, которые, по его мнению, строили в отношении него его странные белые похитители:

Когда я оглядел корабль и увидел большую печь, в которой кипела медь, и множество чернокожих людей всех мастей, закованных в цепи, лица которых выражали уныние и печаль, я больше не сомневался в своей судьбе; совершенно подавленный ужасом и муками, я неподвижно упал на палубу и потерял сознание. Когда я немного пришел в себя, то обнаружил около себя несколько чернокожих людей, которые, как я полагал, были одними из тех, кто поднял меня на борт и получал свое жалованье: они заговорили со мной, чтобы подбодрить, но все напрасно. Я спросил их, не собираются ли нас съесть эти белые люди с ужасными взглядами, красными лицами и длинными волосами. Они ответили мне, что нет.

Подобные картины, наполненные ужасом, наверняка были чрезвычайно распространены во многих частях континентального побережья. Видя дым, зловеще поднимающийся от странных судов европейцев, некоторые африканцы считали, что их похитители используют человеческие кости для топлива или варят их плоть для получения масла. На носах некоторых европейских кораблей были нарисованы большие глаза , которые некоторые африканцы на побережье континента воспринимали как символ зла, а их возвышающиеся паруса, доселе неизвестные им, могли быть приняты за таинственные белые крылья или сверкающие ножи, а значит, и за причину страха. Как пишет историк Джеймс Свит, другие представляли себе, что " трупы рабов выплывали в Атлантический океан, чтобы служить приманкой для сбора раковин каури", которыми белые владели в огромных количествах в качестве торговой валюты. Даже после установления контакта многие африканцы верили, что обычные продукты, которые они ассоциировали с белыми - такие как красное вино или сыр, - были сделаны из крови или мозга их собратьев-негров, а смертельно опасный продукт, используемый белыми, порох, был изготовлен из их высушенных костей.

В отличие от тех частей Западной Африки, которые мы уже обсуждали, Конго имел относительно мало информации о внешнем мире к моменту контакта с европейцами. Торговые связи с другими континентами, будь то через дальние мусульманские сети по лесистой местности или по морю, были гораздо более слабыми, чем вдоль западной выпуклости континента или, если уж на то пошло, вдоль его длинного восточного побережья. Поэтому, когда в 1483 году корабли Диогу Кау прибыли сюда, поводов для недоумения было предостаточно. * Во время своего первого путешествия в регион Конго Кау, сын выходца из элитной северной португальской семьи, который был соратником Генриха Мореплавателя, высадился на юго-восточном берегу устья реки Конго, сток которой был настолько широким и мощным, что его можно было обнаружить в море с расстояния в тридцать лиг, или сто миль. Там он установил каменные падрао - крестообразные знаки, которые португальские моряки везли с собой из дома с самого начала освоения Африки. Их нужно было развесить вдоль побережья, как драгоценные камни в ожерелье, отмечая места, которые они считали особо значимыми. Из местечка под названием Мпинда, которое, как быстро выяснил Кау, было частью важного королевства, расположенного где-то во внутренних районах страны, он отправил в столицу эмиссаров с подарками, чтобы завязать отношения. Говорят, что в качестве меры предосторожности Као взял в заложники нескольких представителей местной элиты, а затем отплыл в Эльмину. Два года спустя он вернулся из Португалии, опять же, с подарками для лидера Конго, но также и с заложниками. Помимо того, что они служили переводчиками, теперь они могли свидетельствовать о жизни в мире, доселе неизвестном Конго, как раз в то время, когда закрывался занавес Средневековья.

Многое в религиозных традициях Конго до сих пор вызывает споры, но одна из интерпретаций гласит, что альбиносы считались духами воды, способными преодолевать важный духовный барьер между миром повседневного опыта и нематериальным царством тайн, а потому достойными почитания. Чтобы не спешить с выводами о том, что это признак особой африканской отсталости, нечто, уходящее корнями в дологическое мышление, следует предупредить, что португальцы (и другие европейцы) той эпохи были более или менее одинаково склонны к религиозным суевериям. Как отмечает историк Дэвид Нортап, " иберийские христиане полностью принимали существование низших духов, таких как ангелы и дьяволы, духовно сильных заступников, таких как святые, и злую силу колдовства, все из которых имели готовые аналоги в африканских верованиях". Даже спустя целое столетие после начала контактов португальцев с Конго, до начала военной кампании, имперские представители Португалии в Центральной Африке проводили тщательные религиозные обряды , посещая церковь до пяти раз, чтобы духовно вооружиться с помощью католического ритуала.

Для конголезцев в Мпинде странный вид белых людей, носящих крест - символ, широко используемый в искусстве и церемониях их собственной религии, - должен был стать поводом не просто для ужаса, как это, вероятно, было для некоторых, но для притяжения, духовного благоговения и, возможно, даже празднования. Люди Као сказали конголезцам, что белые - подданные короля Португалии, что, как нам сообщают, их хозяева могли перевести как nzambi mpungu, что означает "высшая духовная власть". Однако не стоит полагать, что они приняли это на веру. † В 1492 году португальский летописец по имени Руй де Пина записал первую встречу людей Кау с местным вождем, владыкой Сойо, в 1483 году.

Владыкой этой земли , куда они пришли 29 марта 1491 года, был великий владыка, дядя короля [Конго], и его подданный, которого звали Манисойо, пятидесятилетний человек доброго нрава и мудрости. Он находился в двух лигах от порта, где его уведомили о флоте и попросили послать королю весть о его прибытии. И упомянутый Манисойо, увидев вещи короля Португалии, заметно и со знаками великой радости и почтения [к королю Португалии] прикоснулся обеими руками к земле и положил их на лицо, что является величайшим знаком уважения, который можно выразить своим королям.

Манисойо (Мвене Сойо), или владыка Сойо, провинции Конго, где португальцы высадились на берег, принял посвящение в культ белых, то есть крестился, и, как сообщается, согласился на строительство небольшой церкви. После возвращения Као из Португалии исследователь был сопровожден в столицу , Мбанза Конго, что составило двадцать три дня пути по суше в сопровождении двухсот солдат королевства.

Густонаселенный город Мбанза Конго был расположен на высоком плато с характерным выступающим мысом. Его огромный, обнесенный стеной, похожий на лабиринт квартал, в котором находился жилой комплекс короля, по оценкам, составлял полторы мили в окружности. Некоторые португальские гости были настолько впечатлены увиденным, что сравнили конголезскую столицу с крупным городом своей страны, Эворой. К времени, когда первые португальцы увидели ее, курьеры из Сойо уже давно должны были уведомить короля Конго Нзинга а Нкуву о своем скором прибытии.