К 1820-м годам американская экспансия стала главной задачей правительства Соединенных Штатов. В 1828 году Эндрю Джексон, южный рабовладелец, стал седьмым президентом Америки и был избран в Белый дом, в значительной степени благодаря своей репутации генерала, который заработал шпоры в ряде кровопролитных кампаний против индейцев. Наиболее известной была битва при Подковообразном изгибе в конце американо-крикской войны, в которой его люди уничтожили от восьми до девятисот туземцев. Став президентом, в своем первом ежегодном послании Конгрессу в декабре 1829 года Джексон призвал к "добровольному" отъезду коренных американцев на земли в западных территориях за Миссисипи. Разумеется, это было сделано для заселения белыми самого региона Миссисипи. Распахивать ее под плуг, чтобы продолжать подпитывать необычайный бум, ставший возможным благодаря неграм, порабощенным в хлопковом королевстве, стало всепоглощающим делом. Геодезисты, привлеченные президентом Джексоном для составления карт и разбивки сотен миллионов акров земли и планирования новых городов с нуля, с трудом справлялись со спросом. Джексону пришлось нанять штатного клерка , чтобы подписывать пачки новых документов для жаждущих покупателей. Наибольшей популярностью пользовались стандартные прямоугольные участки площадью 160 акров, которые с удручающей геометрической регулярностью тянулись вглубь от берега реки и с которых можно было легко доставлять хлопок в порт.

Это превращение земли в товар шло рука об руку с неуклонно усиливающимся превращением в товар рабского труда, который везли в новое хлопковое королевство из Виргинии и других восточных районов. До тех пор пока человек не заботился о человеческой жизни, это была невероятная комбинация, возможно, непревзойденная в истории. В период между 1820 и 1860 годами численность рабов в нижней части долины Миссисипи выросла в семь раз, а производство хлопка увеличилось в сорок раз. Столь стремительный рост был вызван не только увеличением количества рабочих рук , обрабатывающих больше земли, но и, как мы уже видели, радикально возросшей производительностью труда рабов , приобретенной в значительной степени благодаря плетям. До недавнего времени рабство почти полностью отсутствовало в истории управления бизнесом. Но новые исследования показали, что этот "особый институт" сыграл роль первопроходца в качестве источника инноваций в менеджменте, аватара современности, если таковая когда-либо существовала; действительно, это произошло задолго до того, как железные дороги были поставлены в заслугу знаменитому гарвардскому ученому Альфреду Чандлеру, который назвал их инициатором "управленческой революции".

В частности, при производстве хлопка рабовладельцы " стремились определить, какой объем работы их рабы могут выполнить за определенное время, и подталкивали их к достижению этого максимума", как пишет Кейтлин Розенталь в книге "Бухгалтерский учет в рабстве". На самом деле эта история восходит к одержимости бухгалтерским учетом, чтобы освоить дьявольские тонкости производства сахара у Драксов на Барбадосе. Но она получила ускоренное развитие на американском Юге, где "Большой хлопок", производство которого было намного проще, чем производство сахара, стремился к все более систематическому количественному учету всех ресурсов и переменных, которые можно было измерить, в погоне за более высокими урожаями и большими прибылями. В том числе данные о рождении, смерти, покупке и предполагаемой этнической принадлежности рабов. Один из самых подробных рассказов об американском рабстве принадлежит Соломону Нортапу, свободному чернокожему человеку, которого похитили в Вашингтоне и переправили в Луизиану. В его мемуарах "Двенадцать лет раба", опубликованных вскоре после освобождения, запомнилось, как на хлопковой плантации террор и предельная нацеленность на производительность были объединены в одно целое.

Каким бы усталым и изможденным он ни был, как бы ни жаждал сна и отдыха, раб никогда не подходит к джину со своей корзиной хлопка, но с опаской. Если она не дотягивает по весу, если он не выполнил полностью возложенную на него задачу, он знает, что должен страдать. А если он превысил ее на десять или двадцать фунтов, то, скорее всего, его хозяин оценит задание на следующий день соответствующим образом. Поэтому, будь у него слишком мало или слишком много, он всегда подходит к джинну со страхом и трепетом.

* Лучшее изложение роли Уитни в инновациях хлопкового джина и историографических дебатов вокруг его устройства - книга Анджелы Лаквете 2003 года "Изобретая хлопковый джин: Machine and Myth in Antebellum America.

†в общеобразовательной французских Гаитянская революция даже не упоминается программе. Британское образование не намного лучшелицеев, оно не требует изучения истории после четырнадцати лет.

‡ Подобная идея, разумеется, ничего не сделала бы для облегчения моральной катастрофы, которую Америка, продолжая экспансию на запад, обрушила на коренные народы, названные в Декларации независимости "дикарями".

§ После смерти Джефферсона в 1826 году все его рабы, кроме пяти, были проданы аукционе, чтобы расплатиться с кредиторами.

¶ В декабре 1862 года Линкольн подписал контракт с сомнительным бизнесменом о поселении пяти тысяч негров на гаитянском острове Ол-а-Ваш. Четыреста из них действительно добрались туда, но те, кто выжил, вернулись в США в 1864 году.

38

.

К НОВОМУ ВИДЕНИЮ НАШЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

СОЛОМОН НОРТРУП обрел свободу в 1854 году, только после того как в Нью-Йорке, откуда он был родом, начались чрезвычайные судебные тяжбы. крупнейшего американского города И это в эпоху, когда богатство никогда не казалось столь зависимым от южного рабства и хлопка, от его банков до товарных брокеров и страховых компаний. Лишь немногим другим похищенным свободным неграм повезло бы так. Лишь Гражданская война в США, разразившаяся семь лет спустя, остановила стремительный рост богатства на плантациях, а также жестокую практику похищений, являющуюся одной из его производных. И тогда, и сейчас жители Севера получают огромное моральное удовлетворение за то, что их регион сражался и умирал, чтобы покончить с рабством. Но, подобно Британии, где прекращение рабства вошло в самую суть национальной легенды, удобно отодвинув на второй план тот факт, что эта страна была сверхдержавой атлантического рабства в течение двух столетий, моральная история американского опыта в значительной степени мифологизирована. Любому, кто заглянул в реальность, не удастся избежать того факта, что рабство чернокожих приносило пользу Северу в той же мере, что и Югу, хотя и совершенно по-разному. Когда разрыв между двумя "секциями" страны наконец произошел, У. Э. Б. Дю Буа объяснил этот конфликт в таких выражениях:

Юг боролся за то, чтобы вывести рабство из Союза, а Север - за то, чтобы сохранить его в Союзе; Юг боролся за то, чтобы вывести его за рамки Конституции Соединенных Штатов, а Север - за старые гарантии; и те, и другие презирали негров, и те, и другие оскорбляли их.

Подобные слова все еще могут смутить современного читателя, воспитанного на идее, что война все время велась из-за рабства, и Север героически мобилизовался, чтобы уничтожить этот жестокий институт. Немногих учат разъясняющим словам Линкольна: