— Не стесняюсь, — буркнул Тимур.

— Докажи! Ну, давай громко!

— Прекрати. Я не буду этого делать.

— Говорю же: стесняется, — развёл руками Людвиг. — А что до меня, то посмотрите в мои честные глаза! Если бы мне нравилась ваша внучка — я бы так и сказал. То есть она мне, конечно, нравится, но не в том смысле. Ксю правильно сказала — мы друзья. И не только. Но это уже «в-третьих», а я всё никак до «во-вторых» не дойду. Кстати, вы точно хотите обсуждать это всё, стоя на лестнице? Честное слово, в квартире будет намного удобнее. Я, конечно, не напрашиваюсь…

Ольга Степановна, сражённая этим напором, не сразу поняла, что возникла пауза и все ждут её ответа.

— Нахал, — бросила она, справившись с собой.

— Не без этого, — не смутился Людвиг. — Ну так что, пригласите в гости?

Вместо ответа Ольга Степановна поджала губы, резко развернулась и пошла в квартиру. Видимо, это и было приглашение. Или разрешение.

В любом случае Людвиг двинулся за ней, и Тимуру ничего не осталось, кроме как направиться следом. Ксюша задержалась ненадолго, старательно изучая лестничные перила и обшарпанные ступеньки, но всё же пошла за ними. Медленно и печально, как будто не домой, а на эшафот.

На одной из дверей сверкнул глазок, за другой что-то скрипнуло — соседи всё-таки заинтересовались разговором на повышенных тонах.

— Ну и зачем тебе понадобились лишние свидетели? — шёпотом спросил Тимур. В том, что Ксюша не просто так орала на весь подъезд, он почти не сомневался. — Могли бы сразу в квартиру пройти.

— Она бы вас не впустила. Только меня.

— Мы бы тебя не отдали.

— Перетягивали бы, как канат?

— Людвиг бы что-нибудь придумал. — В собственном умении решать проблемы Тимур сильно сомневался.

— Так он и придумал, — пожала плечами Ксюша. — Зато теперь, если со мной что-то случится, все скажут, что вы пытались меня защитить, а инициатором конфликта была она.

«Инициатором конфликта?» Интересно, из какой книжки она таких заумных терминов нахваталась?

Но ситуация была не слишком подходящая для подобных вопросов, поэтому Тимур просто ободряюще улыбнулся:

— Всё будет хорошо. Вот увидишь.

— Вы сами в это не верите.

К сожалению, девочка была права. В мыслях Тимура результат беседы варьировался от паршивого до отвратительного, и конфликт казался совершенно неразрешимым. Если бы не одно маленькое «но»:

— Я верю в Людвига. Если он сказал, что всё уладит, — значит, уладит.

Оборотень, не оглядываясь, показал Тимуру большой палец. Слух у него был отличный в обеих ипостасях.

* * *

Дальше коридора их явно пускать не собирались. Ольга Степановна закрыла дверь и встала так, чтобы видеть всех троих.

— Ну? — сурово спросила она.

Ксюша посмотрела на Людвига. Тимур посмотрел на Людвига. Людвиг посмотрел в висящее на стене зеркало и с протяжным «Мда-а-а» попытался пригладить растрёпанные волосы. Получилось так себе.

— Так, на чём мы остановились? — спросил он, обнаружив, что находится в центре внимания.

— На том, кто вы, собственно, такой, — подсказала Ольга Степановна. Сейчас она старалась говорить спокойно, но в голосе всё равно проскакивали самые разные эмоции — от ненависти до брезгливости. И страх за внучку, конечно, в первую очередь.

Если даже обычный человек мог расслышать все эти оттенки, то Ксюша и подавно. Неудивительно, что её так колбасило: эмоциональная перегрузка била по эмпатам примерно так же, как магическая — по Тимуру.

Он не выдержал и снова взял девочку за руку, поддерживая и успокаивая. Пальцы у неё были ледяные и мелко дрожали. Бедный ребёнок!

— Нет, подождите, не путайте! Давайте сначала с «во-вторых» разберёмся. Ваше? — Людвиг задрал футболку и вытащил из-за пояса тетрадку. Тот самый дневник Нади.

Тимур поперхнулся воздухом и едва сдержался, чтобы не раскашляться всерьёз. Признаться, он ожидал от беседы чего угодно, но только не этого. При чём здесь вообще дневник? В какой момент Людвиг успел прихватить его с собой? И почему именно сейчас достал?

Ольгу Степановну внезапное появление тетради тоже ошарашило.

— Откуда? — выдохнула она и этим немедленно выдала себя с потрохами. Обычный человек, увидевший тетрадь впервые, спросил бы «Что это?», но Ксюшина бабушка даже не потрудилась вчитаться в надпись на обложке — она и без того прекрасно знала, что там написано.

Не требовалось быть великим детективом, чтобы понять, что тетрадка ей знакома. А значит, и её содержимое тоже. В то, что эта женщина проявит такт и не станет читать дневник собственной дочери, Тимур не верил. Хотел бы поверить — но никак не получалось.