В общем, я узнал Низамуддина, и мы по-братски обнялись.

Низамуддин подтвердил, что собирается в Кабул, что почти уже готов, и, если не произойдет чего-либо непредвиденного, дня через два намерен распрощаться с Пешаваром. Потом он подробно рассказал о военных приготовлениях англичан в пограничных с Афганистаном районах. Подпоров подкладку своей куполообразной папахи, Низамуддин извлек несколько листочков и протянул мне:

— Вот почитайте для начала…

Я внимательно прочитал написанное по-английски письмо. В нем говорилось о наших военных силах: общая численность афганских войск, разделенных на три фронта, обеспеченность фронтов оружием… Было сказано даже и то, что в распоряжении афганцев имеется двести восемьдесят пушек, однако бьют они лишь на четыре с половиной тысячи ярдов.

«Реальная военная сила Афганистана, — говорилось в заключение, — не в регулярных войсках, насчитывающих около шестидесяти тысяч, а в вооруженных племенах. Фанатичность, естественная склонность к разбою превращают эти племена в опасную силу. По имеющимся у нас достоверным сведениям, Аманулла-хан проводит широкие меры по поднятию против нас афганских племен, проживающих в Индии. Сформировав специальный отряд из преданных ему офицеров, он направил их к вазирам, юсуфзаям, момандам. Вместе с донесением направляем еще полностью не уточненный список этих офицеров…»

Низамуддин протянул мне список. Среди офицеров, направленных на южный фронт в распоряжение сипахсалара было и мое имя, и мои внешние приметы, и сведения о семейном положении…

Я спросил Низамуддина, как же ему удалось раздобыть такую важную информацию.

Он попытался отшутиться:

— На это точнее ответят англичане из Кабула, эти сведения посланы ими, а мы лишь сняли копии. — И, видимо, чтобы отойти от этой темы, быстро повернулся к Юсупу: — Для тебя тоже есть новость!

— Да? — Глаза Юсупа зажглись любопытством и нетерпением. — Какая же? Что-нибудь о Чаудхури?

— Нет… В Пешавар прибыл Джавахарлал Неру.

— Как? Каким образом он здесь оказался?

— Руководители Национального конгресса составили специальную комиссию, которая должна изучить причины побоища в Амритсаре и вообще положение в Пенджабе. Джавахарлал вошел в эту комиссию. Надо бы непременно с ним повидаться, тем более что его отец, Мотилал Неру, начал издавать в Аллахабаде свою газету — «Индепендент». Говорят, Джавахарлал — один из соиздателей этой газеты. Вот если бы с ним можно было наладить связь…

— Понятно! — Взмахом руки Юсуп прервал Низамуддина. — Где он остановился?

— Да вроде у своего коллеги Кахана. Где ж еще остановиться адвокату? Ты ведь знаешь Кахана?

— Еще бы! Вместе учились в Англии.

— Значит, есть повод зайти к нему?

— Есть!

Весна в Пешаваре… Какое буйство красок, какой аромат роз всех цветов и оттенков — от белых до иссиня-черных, какая нежная трава!..

Помню наше с Ахмедом путешествие по Индии. Это было в начале осени, когда от жары и духоты все вокруг выглядело каким-то утомленным, вялым. Деревья, затянутые толстым слоем пыли, поблекли и были скорее серыми, чем зелеными, розы поникли, трава повыгорела… Может, поэтому в тот раз Пешавар не понравился мне, оставил гнетущее впечатление?

Но сейчас… Город был молодым, прекрасным, свежим и ярким, он не мог не веселить душу даже самого озабоченного человека.

Прежде всего я решил повидать Ахмеда, присланного сюда для работы с племенами юсуфзаев и афридов, которые жили близ Пешавара. В самом же городе жил дядя Ахмеда — Мерван-ага, в доме которого мы тогда останавливались. Мерван-ага занимался скупкой и продажей каракуля.

Перекинув через плечо потрепанную переметную суму, закатав до колен грязные штаны из бязи и нахлобучив на голову повидавшую виды папаху, я направился к лавке Мервана-ага. Это было в полдень.

Пешавар, как мне сейчас показалось, ничем не отличался от наших городов: те же улицы, те же дворы, лавочки, чайханы… Повсюду снуют люди, говорящие и на языках пушту, и на хинди, и на урду, и по-персидски, каждый по-своему… Одни что-то продают, другие покупают, и надо всей этой беспорядочной, разноязыкой толпой, надо всем городом витает властно манящее к себе чудо — деньги. Все жаждут денег, все решают деньги: одних заботит, как бы повыгоднее облегчить свой карман, других — как бы поприбыльнее его набить. И в этой привычной, будничной борьбе побеждает тот, кто проявит большую хитрость, ловкость, кто способен на более изощренный обман… Здесь не гнушаются никакими средствами. Один расставляет сети, другие норовят его же в эти сети и заманить. Одно слово — базар!.. Он живет по своим законам и нравственным нормам.

Едва я достиг, наконец, длинного ряда, где торговали мехами, как кто-то крепко ухватил меня за плечо. Я вздрогнул, сердце забилось где-то в горле, стало трудно дышать. Медленно повернувшись, словно оттягивая миг встречи с опасностью, я увидел широко улыбающегося Юсупа.

— Ну, я был у Кахана, — сообщил он. — Договорился, что вечером мы придем к нему в гости. Все вместе. Не опаздывайте!

И он направился к ближайшей чайхане.

Мне было и смешно, и досадно. Очевидно, все-таки, постоянная настороженность сказывается на нервах, иначе откуда бы этот испуг, это гулкое сердцебиение?..