Я растерялся, смутился, и, пока думал, Хайдар-ага ответил за меня:

— Мы из Гардеза…

— А-а-а! Ну, тогда понятно! Иначе этот парень не стал бы спрашивать наша ли это земля. — Часто помаргивая маленькими глазками, старик посмотрел на меня. — В наших местах, сынок, у крестьянина есть только одна собственность — его руки. Никто из нас, — он окинул взглядом всех, кто подле нас собрался, — никто не имеет своей земли. Мы — арендаторы. И земли, и вода, и скот, и семена — все принадлежит Сарвару-хану. Мы все от него зависим, мы, в общем-то, его батраки…

В небе послышался гул, через мгновение мы увидели аэроплан. Сделав несколько кругов над долиной, он скрылся в северном направлении. Тема нашего разговора круто изменилась.

Тщедушный человек, сидевший рядом с Хайдаром-ага, облизнув потрескавшиеся губы, с неодобрением посмотрел вслед аэроплану и сказал:

— В Минвальде пятеро военных сбежали из английской крепости, говорят, все — афганцы. Одного мы даже знаем, это Осман-хан, он из мангалов[18], — высокий такой, красивый. Он давно у англичан служит, часто в Вазиристане бывал. Говорят, вроде он и возглавил побег и даже прихватил с собой английского капитана. Вот они и летают тут, ищут…

— Так что если вы государственные люди, — вмешался в разговор первый наш собеседник, — будьте поосторожней, а то англичане умеют именно там возникать, где их никто не ждет. — И он изучающим взглядом поочередно посмотрел на каждого из нас. Было ясно, что он понимает: нет, мы не простые путники и не случайно шли именно ущельями, а не хорошей открытой дорогой.

«Если вы государственные люди…» Он сказал это тоном, в котором прозвучал не вопрос, а скорее утверждение. И это меня встревожило. Осведомлен он или просто предполагает? Или, может, пытается взять нас на пушку?

Эти вопросы черной тучей наплыли на мой мозг. Как же вести себя дальше? Попытаться развеять его предположение или лучше, сказать все как есть? Хайдар-ага не спеша попивал из пиалы крепкий чай и помалкивал, — видимо, тоже думал, как ответить.

Напряженную обстановку разрядил сам старик.

— Ступайте, — обратился он к односельчанам, — займитесь своим делом.

И люди мигом рассеялись по полю. Теперь с нами остался лишь этот старик да второй, тщедушный, рассказавший нам о побеге из английской крепости.

Я подумал, что все это не случайно: видимо, предстоит какой-то серьезный и доверительный разговор. Предположение тут же подтвердилось.

Первым заговорил старик, которого мы считали здесь главным.

— Вчера мы послали в село к Яхья-хану двух своих людей, — начал он таинственным голосом. — Незадолго до вашего появления они вернулись и кое о чем нам рассказали, так что мы теперь в курсе дел. И мы знаем, что идете вы не из Гардеза, а из самого Кабула. Так что если не возражаете… — Он почему-то обращался только ко мне. — Если позволите, — повторил он, — поговорим с вами с глазу на глаз.

— Именно со мной? — все-таки спросил я, в упор глядя на старика.

— Ну, не знаю… В общем, с тем из вас, кто представляет здесь Кабул… — Он задумчиво огладил свою редкую козлиную бородку. — Но если не пожелаете, что ж, в этом тоже будет свой резон. Тогда нам не к чему уединяться…

В ожидании ответа старик вперил в меня свои пронзительные глазки, и я кожей почувствовал этот напряженный взгляд.

Я терялся в догадках. Как поступить? Он был наверняка осведомлен о положении дел, и потому перехитрить его не удастся. Вероятно, правильнее всего вести разговор в открытую. С трудом уняв внутреннее беспокойство, я холодно взглянул в лицо приземистого старика и сказал:

— Вы правы — я из Кабула. Но посторонних здесь нет, И мы можем начать разговор.

— Да нет… — Старик едва заметно покачал головой. — Лучше немного пройдемся. Прямо ноги затекли от сидения на одном месте… — Он встал и взглядом показал, что ждет меня.

Что мне оставалось?

Этот старик все больше заинтриговывал меня и все больше настораживал. Чувствовалось, что он прошел огонь и воду и за простоватой внешностью его таится опытный конспиратор.

Мы медленно пошли рядом. Старик глядел в землю и тихо говорил.

— Меня зовут Атаулла-усса[19], — для начала представился он. — А кое-кто величает меня Атауллой-знахарем, потому что я умею помочь тому, кто вывихнул или сломал руку или ногу, — ведь докторов у нас нет, мы вообще живем так, что все напасти жизни должны отгонять от себя сами… — Он помолчал, исподлобья глядя на меня, и спросил: — А вы кто?

— Меня зовут Кайсар-хан, — назвал я свою кличку. — Я прибыл по поручению его величества эмира.

— Что ж, это хорошо, — одобрил старик. Впрочем, голос его оставался бесстрастным, лишенным окраски. — Мы слышали, что новый эмир хочет объединить всех афганцев и в открытую говорить с англичанами. И мы были рады, узнав, что сипахсалар со своим огромным войском прибыл в Гардез…