Шрифт:
Ведь завтра… завтра Шиарей влюбится в другую.
"Но я ведь изменила сюжет", – шепнула часть меня.
Так, может, он не влюбится…
Может…
“Стань моей, Лина”, – вспыхнули в памяти слова ёкая.
И во рту мигом пересохло.
И я по инерции облизнула губы. Взгляд Шиарея потемнел, стал чернеющим, как ночное небо, а потом ёкай вдруг с рыком подался ко мне. Накрыл своим пышущим жаром телом. Захватил в плен мои губы. И я сразу впустила его нетерпеливый язык, позволила ему проникать в меня, присваивать, клеймить.
Энергия Ци заструилась между нами, перетекая от ёкая ко мне и обратно, усиливая наш общий жар. Но вскоре поцелуй стал нежнее, будто ёкай утолил острый голод и теперь решил насладиться блюдом медленнее…
Глава 14
… сон медленно отступал.
Век коснулись солнечные лучи.
Уже утро?
Как я вчера уснула? Что случилось?..
Кажется, вчера я совсем обессилила. Но думать об этом не хочется. Мысли такие приятно-вялые…
Мне так сладко сейчас в уютной мягкой постели.
Нежиться на грани ласкового сна, когда уже не спишь, но ещё и не проснулся. В предрассветных грёзах, мне кажется, будто я в чьих-то надёжных руках, под защитой. Что кто-то большой и сильный лежит сейчас со мной и обнимает меня со спины…
И футон, расстеленный на голом полу – кажется мне самым уютным и роскошным ложем на свете. Разум ещё немного пробуждается, плавно… сладко…
ТАК, СТОП!
Я резко осознаю, что сзади реально кто-то лежит и обнимает меня. И вдобавок нечто крупное, твёрдое и горячее упирается в меня сзади. И даже моё кимоно не мешает это почувствовать.
Сон окончательно отступает. Жар стыда затапливает щёки. Вчерашний вечер ярко всплывает в памяти. Боги поднебесья – да я же была не в себе!!! Меня так разморило, что я вела себя совершенно непотребно. Целовалась с ёкаем так словно он мне нужнее воздуха! А потом что? Я обессилела и просто отрубилась в его руках?! Ох, надеюсь, так и было…
А сейчас, когда наступило утро, внезапно осознала, что натворила.
Надо немедленно вернуть всё так, как было! Расставить границы. Потому что ёкай, видимо, решил, что я теперь и правда его.
Дёрнувшись, пытаюсь отодвинуться от напряжённой части тела ёкая.
Начинаю бахаться в постели сильнее.
И с задержкой осознаю – я вообще не сдвигаюсь с места! А всё потому, что чёрный хвост Шиарея обернул мои плечи и запястья – практически связал живой верёвкой. И сейчас он стянулся сильнее, совершенно обездвижив.
– Не дёргайся, госпожа, или хуже будет, – горячее дыхание Ёкая обожгло мне кожу шеи сзади, посылая волну боязливых мурашек.
Первая мысль – развернуться и посмотреть в наглые золотые глаза Шиарея! И приказать немедленно отодвинулся! Вот только – повернуться мне не позволял хвост. А приказ почему-то так и не сорвался с губ. Будто на самом деле часть меня не хотела ничего приказывать ёкаю. Зато я снова дёрнулась обозначив попытку освоболиться… не то чтоб очень искреннюю…
– Я сказал тебе не дёргаться, госпожа, – прорычал Ёкай, прижимая меня к себе жёстче.
– Да как ты смеешь, Шиарей! – я возмутилась вслух, но дёргаться временно перестала. Потому что нечто, что упиралось в меня сзади, как будто становилось твёрже от моих бессмысленных трепыханий.
– Да, правильно… Послушная госпожа… – довольно прорычал Шиарей, видимо, посчитав, что я исполнила его приказ.
– Немедленно убери от меня свой хвост, я приказываю! – чуть не зашипела я, – и… э… второй хвост тоже.
Ёкай хрипло рассмеялся, вновь опаляя мне шею жарким дыханием. А затем прерывисто втянул воздух, как зверь, у самого моего затылка.
“Обожаю эту игру в приказы, госпожа…”
– Ты сладко пахнешь, Линари. Лина… Лучше расслабься. И помедитируй вместе со мной. Это полезно для наших магических потоков. И прекрати ёрзать своим хорошеньким задом. Я лишь помогаю тебе высвободить энергию ЦИ. Это в твоих же интересах…
– Это совершенно неприемлемо… – начала было я, но тут же сама с неудовольствием заметила, как неубедительно звучал мой голос.
– Госпожа, не искушай меня, – почти угрожающе прорычал Ёкай, но истиной угрозы я не ощущала. Скорее ёкай принимал всё за игру. А его сильные горячие руки начали наглаживать мою талию, живот. Нырнули мне под недозапахнутое кимоно, запуская вдоль позвоночника стаю мурашек. А низ живота отозвался тугим сладким сокращением мышц. “Совершенно неприемлемо, Лина”, – внушала я себе. Но мысль соскальзывала.
Да, Шиарей обладал каким-то неправильным, нечеловеческим обаянием.