– Непременно, – рыкнул ёкай. – Ужин подай в номер.

– Конечно-конечно! – закивал пузатый мужчина.

– Не проще ли было деньгами? – тихонько спросила я, когда мы поднимались по скрипучей лестнице.

Ёкай лишь усмехнулся, щёлкнув раздвоенным кончиком хвоста:

– Оставь их при себе. Я могу и сам позаботиться о своей женщине.

Своей женщине?!

"Когда это я успела стать его?" – мысленно возмутилась я, но при этом скулы обожгло жаром, как если бы часть меня взволновали слова ёкая и отнюдь не в плохом смысле.

"Да что с тобой, Лина?!" – отругала я себя.

Ёкай тем временем отпер дверь нашего номера. Шагнув внутрь, зажёг тусклую лампу в углу.

Жёлтый свет залил помещение.

Оно оказалось просторным и даже вполне уютным. На полу лежал татами с цветочным узором. В окружении мягких подушек у окна стоял низкий деревянный столик. В углу была ширма из рисовой бумаги. Я заглянула во вторую комнату – там обнаружился футон… Среднего размера. Но всего один!

Хозяин таверны, видимо, как и остальные, принял Шиарея за моего любовника.

“Надо бы попросить второй матрас”, – подумала я, закусив губу.

Щёлкнув хвостом, Шиарей начал обходить комнаты, внимательно проверяя мебель и окна – будто тигр, что изучает новую территорию на предмет опасностей. Я украдкой наблюдала за ним.

Двигался полудемон тягуче хищно, будто дикий зверь.

Какие же широкие у него плечи – про такие говорят "сажень", да только тут их сразу две. Мышцы перекатывались под чёрной тканью накидки, и в памяти невольно всплыли неприличные картины того, что эта накидка скрывает. Чёрный хвост ёкая хищно изгибался, будто настороженная змея. Красиво…

Моё сердце застучало быстрее.

– Глаз отвести не можешь, госпожа. Я тебе так нравлюсь? – спросил вдруг ёкай, ловя мой взгляд в отражении окна.

– Ничуть! – вспыхнув, выпалила я отворачиваясь. И судя по смешку, Шиарей мне ни на миг не поверил.

Ещё бы. Я и сама бы себе не поверила. У меня на лице всё написано!

Я вдруг так засмущалась, что даже уши загорелись.

Но вообще – с чего бы? Я уже как только ёкая не видела – и с одеждой и без, так почему сейчас чувство, будто меня поймали за чем-то неприличном. Надо было отреагировать иначе – гордо, чтобы он не заметил моих эмоций.

Подумаешь, засмотрелась!

Подумаешь, снова тянет взглянуть…

Это всё усталость. Ведь ночь за окном, а день был длинным.

Я присела возле сумки в углу, делая вид, что мне надо срочно её разобрать.

– Линари, – низким рычащим голосом позвал меня ёкай. Он будто катал на языке моё имя, рассасывал на букве "л", раскусывал на букве "р". И от его голоса меня будто за душу потянуло, каждая клеточка завибрировала, отзываясь.

Но я лишь упрямее нахмурилась, ещё ниже склонившись над сумкой. И услышала, что Шиарей шагнул от окна ко мне.

Приготовилась, что сейчас мою талию оплетёт его хвост… Я почти ждала этого! Хотела…

Но тут в дверь постучали, заставив меня вздрогнуть.

– Ужин для дорогих гостей! – раздался женский голос из коридора.

– Входите, – спокойно ответил Шиарей, будто он тут был главным.

Отворив дверь, к нам вошла юркая служанка. Низко поклонившись, она быстро накрыла низкий стол. Воздух наполнили ароматы имбиря, терияки из утки и жасминового чая. Закончив, служанка ушла, оставив нас одних.

И снова вернулось чувство неловкости. Захотелось куда-то деть руки и глаза, поправить кимоно, пригладить светлые волосы… С чего бы?! После битвы с ино я будто была сама не своя. Или это началось раньше?

Я буквально заставила себя прекратить дёргаться и как можно спокойнее сесть на подушки. Шиарей налил для меня чай, я взяла тёплую кружку в обе руки. Вдохнула запах жасмина, отпила глоток.

Шиарей молча замер напротив меня. Нас теперь разделял лишь небольшой низкий столик. Золотые глаза ёкая ярко сияли.

– Завтра мы уже дойдём до храма, – сказал он, не сводя с меня взгляда. – Расскажешь, наконец, зачем ведёшь меня туда, госпожа?

Я вдохнула поглубже.

Подняла взгляд.

Разомкнула губы, чтобы рассказать правду… И не смогла. Как это будет звучать?

“Завтра я передам тебя той, в кого ты влюбишься с первого взгляда…”

Даже произнесённая мысленно эта нелепая правда царапала нутро. А если сказать её вслух – то, казалось, от боли и вовсе станет невозможно дышать. Почему я себя так чувствую?